Есть в Праге еще один монумент победы над нацизмом, он стоит в парке имени Ярослава Врхлицкого: чехословацкий партизан аффектированно заключает в объятия советского офицера-освободителя, тоже с букетом сирени, да еще и целует самым горячим образом прямо в губы. Оригинал памятника «Братство» установлен в городке Ческа-Тршебова, поначалу он стоял на главной площади, потом монумент перенесли к вокзалу. Легенда гласит, что скульптора Яна Покорного вдохновила на создание столь чувственного монумента работа фотографа Карела Людвига «Первое свидание»: тот в мае 1945-го с борта грузовика щелкнул своей внимательной камерой обнявшихся пражского рабочего и советского солдата. Я долго разглядывал эту трогательную фотографию и нашел, что она имеет мало общего с пафосной скульптурной композицией: бытовая городская сценка, очень искренняя, без гомоэротического мотива, под ногами рабочего естественным образом валяется брошенный в порыве признательности велосипед. Привокзальный парк Врхлицкого не самое аккуратное место Праги, один из центральных адресов философского времяпровождения местных бомжей и выпивох в Нове-Месте, они отдыхают у постамента «Братства» и иногда декорируют его периметр пустыми пивными банками.
В 2008 году Пражский дом фотографии организовал выставку со сложным названием «1945. Освобождение… 1968. Оккупация. Советские войска в Чехословакии» и по материалам ее экспозиции выпустил почти 300-страничный альбом-каталог. Получилась в высшей степени убедительная и во всех отношениях весомая книга, в которой собраны работы 80 чешских и словацких фотографов, сотни черно-белых свидетельств всенародной восторженной встречи советской армии — освободительницы и столь же всеобщей ненависти к темной силе советских захватчиков. Фотографировать события на пражских улицах и площадях в августе 1968 года (как и картины взрыва памятника Сталину) было запрещено и потому опасно; отснятые фотопленки тайком вывозили за границы ЧССР иностранные журналисты.
Куратор выставки и моя добрая знакомая фотограф Дана Кындрова заметила точно: если смотреть в исторической перспективе, трагический пражский август обусловлен победным пражским маем, то есть в 1968-м Советы доделали то, на что не решились по разным геополитическим соображениям в 1945-м. Сыновья освободителей пришли в Чехословакию как оккупанты, ведь граффити на стенах пражских домов «Да здравствует храбрый маршал Сталин! Ура!» и «Московской правде не победить!» отдалены друг от друга всего лишь на расстояние одного поколения. Есть в выставочной книжке и изображения Ивана Конева; вот чешская девочка в белом платьице, с пышным бантом, со смущенной улыбкой счастья, благодарит дяденьку русского маршала искренним рукопожатием. Есть тот самый снимок Карела Людвига о первом свидании рабочего и солдата. А вот 1968-й: советский пехотный офицер, высунувшись из люка бронетранспортера, целит из «макарова» в кого-то оставшегося за кадром. У офицера совершенно стальные, безжалостные глаза. Выстрелит?
В 1968 году моему отцу исполнилось 32 года, а мне, сыну капитана Советской армии, командира парашютно-десантного батальона, было всего три. Наша семья жила в военном гарнизоне на узловой железнодорожной станции неподалеку от границы с Китаем, и моему папе был дан приказ не на запад, а в другую сторону́: защищать рубежи социализма в районе амурского острова Даманский. Потом отец поступил в военную академию, и мы переехали в Москву. И вот однажды 7 ноября я увидел его на телеэкране марширующим в парадном строю по Красной площади. В тот день я стал самым счастливым мальчиком на свете: ведь ни у кого не было такого, как у меня, папы, — сильного, храброго и доброго! Когда родители приезжали в Прагу, мы с отцом иногда говорили о том, что я только по некоторой случайности не стал сыном оккупанта.
Памятник Яну Палаху и Яну Зайицу на Вацлавской площади (2000), Прага. Скульптор Барбора Весела
Советское вторжение не оставило Праге после себя фигуративных памятников. В мостовую на площадке возле Национального музея, в изголовье Вацлавской площади, влит изогнутый бронзовый крест, он словно корчится от боли. Здесь 16 января 1969 года совершил самосожжение 20-летний студент философского факультета Карлова университета Ян Палах
[29], столь страшным жертвенным образом обозначив свое отношение к русскому присутствию и подавлению властями гражданских свобод. Смерть Палаха стала национальным символом ненасильственного сопротивления оккупации, похороны мученика вылились в многотысячную демонстрацию, однако коммунистические власти постепенно гасили движение протеста.
Символическим образом Чехословакия смогла как-то поквитаться с Советским Союзом в марте 1969-го на чемпионате мира по хоккею с шайбой в Стокгольме, который, кстати, по соображениям безопасности был в том году перенесен в нейтральную Швецию как раз из Праги. Команды шести стран играли между собой в два круга, чемпионский титул в итоге в острой борьбе достался сборной СССР, которая опередила соперников по дополнительным показателям, однако по ходу турнира дважды уступила чехословакам — 0:2 и 3:4. Болельщик Дубчек на этих исторических матчах с политической подоплекой уже не присутствовал. У пятерых хоккеистов хватило отваги выйти на стокгольмский лед в свитерах с залепленными изолентой красными звездами на государственных гербах, в Зале славы чешского хоккея я видел форму лучшего защитника чемпионата-69 Яна Сухи с этой черной полоской на груди. После окончания матчей победители не подавали побежденным руку, молча разворачивались и отправлялись в раздевалку. Советские хоккеисты в один голос дисциплинированно утверждали, что для них эти игры были исключительно спортивно-патриотическими мероприятиями, никак не связанными с политикой.
В центре Праги вечером 28 марта, стоило судье в Стокгольме дать финальный свисток, собрались 150 тысяч торжествующих болельщиков, «моральной победе» над СССР радовалась в буквальном смысле вся страна. В ликующих толпах родился лозунг Vy nám tanky, my vám branky! — «Вы нам танки, мы вам голы!», но этот всплеск национальной гордости ничего не изменил. Напротив, все обернулось плохо: представительства компаний «Аэрофлот» и «Интурист» на Вацлавской площади оказались разгромленными, а в городе Усти-над-Лабем сожгли здание комендатуры и пару советских военных автомобилей. Многие в Чехии считают (хотя прямых доказательств этого нет), что инциденты спровоцировали агенты госбезопасности: власть искала повод «закрутить гайки». В столкновениях в Праге пострадали несколько десятков демонстрантов и полицейских. Чешские и словацкие хоккеисты — все, а не только пятерка с полосками изоленты на свитерах — вернулись домой героями.
