На тот момент, когда я высаживаюсь на авиабазе Редхилл неподалеку от Лондона, в послужном списке Падди Финукейна тридцать побед и в свои неполные двадцать два он только что стал самым молодым wing commander (командиром авиакрыла) в Королевских ВВС. Среди достижений, принесших ему заслуженную славу, пулеметный обстрел Me-109, в кабине которого был не кто-нибудь, асам Адольф Галланд. Это произошло 15 апреля 1941 года у побережья Франции. Выпрыгнув с парашютом из горящего «мессершмитта», ас из асов люфтваффе благополучно приземлился, и его, целого и невредимого, подобрали соотечественники. С июля по сентябрь того же 1941 года Падди Финукейн полностью уничтожил или подбил не менее четырнадцати немецких самолетов.
Британская пресса, а также австралийские и американские газетчики не обошли вниманием подвиги ирландского аса, чей «спитфайр» легко узнать в ряду других по нарисованному на фюзеляже ирландскому трилистнику
[29] с прописной «В» в центре – первой буквой имени Brendan. Но Падди и не думает задаваться, не строит из себя героя. Этот простой и глубоко верующий человек участвует в войне ради свободы и достойной жизни для всех, не питая ненависти к врагам. «I shoot to hit the machine, not the lad in it»
[30], – часто повторяет он.
Однажды кто-то из механиков без ведома Падди нарисовал на борту его истребителя, под кабиной, «балочные кресты» люфтваффе по числу одержанных им в воздухе побед. Едва увидев это, Падди велел замазать «украшение», которое счел неуместным.
Между ирландским асом истребительной авиации и французским летчиком, на чьем счету пока что нет ни одного сбитого врага, сразу возникает симпатия. Мы ровесники, и от этого огромная разница в чинах для нас не так заметна. Падди Финукейн, начинавший в 602-й как инструктор, быстро оценил мои профессиональные качества пилота. А я тогда еще не оправился от потери своего друга Энгольда, к тому же оказался в этой эскадрилье единственным французом среди внушительного контингента шотландцев, австралийцев, новозеландцев и канадцев, из-за чего чувствовал себя в изоляции, и потому меня немедленно покорили жизнерадостность, энтузиазм и харизма одногодки, намного превосходившего меня по званию и заслугам.
Большего и не понадобилось для того, чтобы прославленный командир авиакрыла взял в свое звено меня – «фрэнчи» с такими же рыжими волосами, какие бывают у ирландцев. Нас можно было бы принять за близнецов, если не учитывать разницу в возрасте, составлявшую несколько месяцев. Так, в одной команде, мы совершили множество боевых вылетов: сопровождали пикирующие бомбардировщики, участвовали в rhubarbs – разведывательных миссиях на исключительно опасном бреющем полете над водой.
В то время мне довелось впервые с печальной памяти мая и июня 1940 года пролететь над родной землей. В сороковом я пилотировал «Девуатин-500» и «Моран-406». Теперь, два года спустя, меня в кабине «спитфайра», самого эффективного из современных истребителей, стремительно несли над Ла-Маншем все 1500 «лошадей» двигателя «Роллс-Ройс Мерлин».
Однажды я решил воспользоваться одиночной миссией и подарил себе воздушную прогулку до Анжу – во время вылетов звеньями мне никто не дал бы на это разрешения. С огромной высоты, на которой меня не могли засечь, я с радостью и волнением смотрел на квартал Ла-Дутр в городе Анже неподалеку от нашей летной школы, на мосты через реку Мен, на железную дорогу и кафедральный собор… А потом как ни в чем не бывало вернулся на другую сторону Ла-Манша, счастливый от того, что в моей жизни летчика-истребителя теперь есть эта «анжуйская операция».
Летать с Падди – чистое наслаждение. Из общения с ним я узнаю много нового и с каждым днем все больше проникаюсь к нему доверием. В самых опасных ситуациях ирландец демонстрирует удивительное спокойствие, он всегда предупредит об угрозе и даст совет менее опытным членам команды.
В 14 часов 15 минут 13 апреля 602-я эскадрилья отправляется в sweep – масштабный авианалет на оккупированную врагом обширную территорию, включающую Ле-Туке, Девр и Сангатт в департаменте Па-де-Кале. Пока эскадрилья движется на высоте 23 000 футов в двух десятках километров восточнее Кале, Падди Финукейн вдруг замечает под собой штук пятнадцать «фокке-вульфов» FW-190 и немедленно отдает нам приказ снизиться для атаки на немецкие истребители. Лишь после этого, повертев головой так, будто вместо шеи у него шарнир, молодой wing commander обнаруживает еще два-три десятка вражеских самолетов, изготовившихся к нападению на эскадрилью. Тогда он срочно командует выстроиться в оборонительное кольцо.
Пока «спитфайры» спускаются спиралью, один за другим закладывая виражи, самолеты люфтваффе атакуют нас без передышки в течение пятнадцати минут. На этом этапе сражения я засекаю истребитель со свастиками прямо над собой, на расстоянии 3000 футов и, не колеблясь ни секунды, взмываю свечой, чтобы занять огневую позицию на три румба по хвосту немца. Теперь мне видно, что это Me-109G с тремя треугольниками, разбросанными по фюзеляжу. «Не иначе полковник», – говорю я себе, готовясь к бою.
Одним движением большого пальца я снимаю пулеметы с предохранителя и привожу в движение коллиматор. Затем решительно нажимаю на спуск, и длинные очереди, вырвавшись из стволов, с такого близкого расстояния не могут не прошить цель. Я даже не теряю времени на то, чтобы в этом удостовериться, – сразу отвожу «спитфайр», в точности выполняя рекомендации по выживанию в бою, вывешенные на всех аэродромах Королевских ВВС: «Не преследуйте подбитого противника, иначе с большой вероятностью вас собьет другой вражеский самолет».
Снизившись до 10 000 футов, «спитфайры» 602-й эскадрильи один за другим летят на малой высоте над Ла-Маншем. Три немецких истребителя, самые упрямые из всех, гонятся за нами до окрестностей Дувра, но безрезультатно.
Когда побережье Франции остается позади и под крылом вот-вот покажется Гастингс, я слышу в шлемофоне знакомый голос командира:
– Hullo Roland, good show. You shook him!
[31]
У Падди Финукейна есть все основания быть довольным подчиненными. Для 602-й день выдался удачный: один вражеский самолет сбил pilot-officer (младший лейтенант авиации) Нивен, один Me-109 поврежден кандидатом в офицеры де ла Пуапом, один FW-190 поврежден leffight-sergeant (старшим сержантом) Уиллисом. И это без единой потери в рядах «Города Глазго».
Еще несколько минут полета над сушей – и под крылом моего «спитфайра» Мк. Ууже виден аэродром базы Редхилл.
Заняв свое место в цепи, я захожу на посадку по сигналам watch office («командно-диспетчерского пункта»), возвышающегося над летными полосами. Включаю радиатор на полную, уменьшаю подачу горючего и сбрасываю обороты винта. Затем открываю фонарь, чтобы улучшить видимость, и поднимаю сиденье.
