Лишь после этого начинается собственно приземление. Этот маневр легким не назовешь, я действую почти вслепую – огромные выхлопные патрубки скрывают от меня почти всю посадочную полосу. Я выпускаю шасси и закрылки. Как обычно, ужасаюсь скорости, с которой приближается ранвей.
Толкаю рычаг управления двигателем от себя. От тяжелого удара сотрясается весь фюзеляж – и я понимаю, что самолет коснулся взлетной полосы. Теперь мой «спит», которому куда вольготнее в воздухе, чем на земле, неуклюже, по-крабьи ползет по щебеночному покрытию. Рычаг тормоза вправо, затем влево, и вот самолет наконец останавливается в конце полосы, еще подрагивая и дымясь от приложенных усилий.
Заглушив двигатель и разомкнув контакты, я несколько секунд неподвижно сижу в кабине, опьяненный первой вероятной победой и оглушенный тишиной, которая вдруг, без перехода, сменила рычание «Роллс-Ройс Мерлин».
Отстегнув ремни, я отодвигаю до упора hood («фонарь») и выпрыгиваю на землю.
Когда я на слегка затекших ногах и с парашютным ранцем за спиной шагаю к dispersal (помещению, где пилоты ждут приказов на посадку), меня догоняет Падди Финукейн. Растрепанный и потный, но с извечной широченной улыбкой, ирландский ас на ходу дружески хлопает меня по плечу в знак одобрения.
Через несколько дней я получаю официальное подтверждение своей первой воздушной победы – проявлена пленка, отснятая кинофотопулеметом. На ней у Me-109 отлетает хвостовое оперение и видна вспышка под крылом. После этого железная птица со свастиками, ставшая моей мишенью, не могла долго протянуть.
За время моей службы в 602-й эскадрилье мы несколько раз меняли место базирования. «Спитфайры» из авиакрыла под командованием Финукейна перелетали из Кенли в Кройдон, затем в Биггин-Хилл – все эти военные аэродромы, как и Редхилл, расположены в окрестностях Лондона.
В процессе одной из таких уже ставших привычными передислокаций я невольно сделался звездой шоу – по моей вине возникла грандиозная «пробка», каких в Королевских ВВС еще не видывали.
Однажды эскадрилья в полном составе – все 36 истребителей – вылетела с авиабазы в Кенли курсом на Редхилл. Через несколько минут у меня «закашлялся» мотор. Переключение передач не помогло. Мой «спит» начал терять скорость и высоту, учинив в строю жуткий беспорядок.
С грехом пополам мне удалось дотянуть до посадочной полосы Редхилла. Из-за риска перевернуться я принял решение садиться, не выпуская шасси, и мой самолет, коснувшись земли, проехал на брюхе метров пятьдесят, попутно содрав с полосы покрытие. В итоге другим летчикам эскадрильи пришлось снова набирать высоту и приземляться на соседних аэродромах.
На следующее утро после этого катастрофического маневра я предстал перед трибуналом. В военные времена с виновниками таких беспорядков не церемонятся.
«У моего самолета была техническая неисправность, проблема с двигателем, не знаю какая», – заявил я с полной уверенностью в своей правоте, не позволив себя запугать.
Допрашивавшие меня офицеры дали приказ полностью разобрать мой «спитфайр» для выяснения причин нештатной ситуации, не добавлявшей славы Королевским ВВС. К счастью для меня, проверка показала, что перебои в работе двигателя были связаны с неисправностью заслонок одного из трубопроводов.
Осознав, что мог бы сгореть заживо или задохнуться от ядовитых выхлопов, я еще больше обрадовался тому, что вышел из этой передряги без взыскания. В отличие от механика, чья халатность могла возыметь и более серьезные последствия.
После знакомства с представителями высшего командования Королевских ВВС Великобритании мне представилась возможность пообщаться и с самим королем. С самого начала войны Георг VI был со своей армией и народом, не преминул он нанести визит и в расположение 602-й эскадрильи. На смотру, проходя мимо шеренги летчиков, его величество остановился прямо напротив меня – вероятно, моя темно-синяя униформа выделялась на фоне серых мундиров британских и канадских соратников.
– Как вам служится в Англии? – спросил король на безупречном французском.
– Превосходно, ваше величество.
– Вам очень повезло, что вы здесь, – продолжил наследник Виндзоров.
– Еще бы, ваше величество. Я счастлив познакомиться с вами и лично заверить, что мы, французы, гордимся сотрудничеством с англичанами, нашими давними друзьями.
Продолжение церемонии было менее официальным. В офицерскую столовую, где все было готово к торжественному приему, я заявился первым и при виде разнообразных яств, одно соблазнительнее другого, красовавшихся на длинных столах, накрытых белыми скатертями, не смог устоять. Я так проголодался от долгого пребывания по стойке «смирно» на свежем воздухе, что, нимало не смущаясь под взглядами пришедших в ужас официантов и официанток в белых перчатках, отхватил себе добрый кусок торта.
Когда вскоре после этого в столовую вошел король со всей свитой, у командира авиабазы чуть удар не случился, едва он увидел разоренный торт. Глядя, как на его лице один за другим сменяются все цвета радуги, я торопливо проглотил последний кусок и благоразумно смылся из круга офицеров.
– Это я разрезал торт… – повинился я после того, как Георг VI покинул базу.
– Я так и думал, – с британским хладнокровием кивнул командир.
Грех чревоугодия – и покушение на оскорбление королевского величества – не повлекли за собой для меня никаких санкций. Все-таки одно дело – слопать кусок торта, пусть даже предназначавшийся самому королю, а другое – угробить «спитфайр» в военное время.
13
Герой по прозвищу Падди
Чудесным летним днем 15 июля 1942 года мой «спитфайр» летит над Ла-Маншем в окружении других истребителей 602-й эскадрильи. Совсем рядом я замечаю самолет Падди Финукейна, который легко опознать по нарисованному на фюзеляже shamrock (ирландскому трилистнику).
– Hullo chaps, good show. Going home
[32].
Наш молодой wing commander не зря такой довольный. Сегодняшний sweep оказался успешным: в открытом море неподалеку от Остенде потоплена лодка, а три аэродрома обстреляны из пулеметов. Победа не великая, но любой ущерб, причиненный гуннам, – это уже хорошо («гуннами» и «бандитами» на жаргоне Королевских ВВС называют немцев).
Теперь английские истребители летят над Ле-Туке и длинным песчаным пляжем, при одном взгляде на который ужасно хочется искупаться и понежиться на солнышке. Увы, для каникул сейчас не время – Падди по радиосвязи советует нам удвоить бдительность, потому что в этом секторе особенно опасна flak (немецкая зенитная артиллерия).
И мы тут же получаем доказательство его правоты: над ближайшим курортным санаторием зенитный пулемет прошивает очередью «спитфайр» Падди. Радиатор пробит, мотор начинает захлебываться.
Я, не веря своим глазам, смотрю, как самолет командира неумолимо теряет высоту. К счастью, Падди, судя по всему, не ранен. У меня по лицу из-под шлемофона катит холодный пот, а губы сами растягиваются в деревянную улыбку: я в очередной раз восхищаюсь этим поразительным человеком, который продолжает спокойно говорить по радиосвязи со своими подчиненными, пока его самолет стремительно сближается с морем.
