К счастью для этих ребят, «яки», порученные их заботам, – аппараты довольно простые, бесхитростные, похожие на истребители «Девуатин-205», которые им уже не раз приходилось ремонтировать. В техническом плане переход от французских самолетов к их русским собратьям происходит без особых усилий.
И потом, каждый день мы видим, как местные женщины и подростки расчищают и утрамбовывают тяжелыми лопатами снег на взлетно-посадочной полосе. Их присутствие не дает нам, французским пилотам и механикам, забывать о том, кому здесь приходится тяжелее всех.
В Иванове мы начинаем мало-помалу понимать, что такое война для русских. Убеждаемся, во время редких увольнительных выбираясь в город, что весь народ жертвует собой ради общего дела. На двух фабриках, где мы побывали с экскурсией, люди работают по 12–15 часов, чтобы обеспечить армию сукном. Трудятся здесь в основном женщины, и движения у них какие-то механические, как будто, кроме работы, они и не знают другой жизни.
Однако через несколько дней я получил возможность убедиться, что они вовсе не роботы и что теплые чувства русских к французам, их симпатия к нам, которую мы с каждым днем ощущаем все сильнее, вызвана не только тем, что мы летчики.
У окраины города начинается еловый лес. Там, на опушке, в снегу раскинул свой шатер цирк-шапито. Поскольку нам редко удается выбраться с авиабазы, мы все с удовольствием приняли приглашение одного советского офицера сходить на представление, тем более что нам объяснили, как сильно в СССР любят цирк.
С самого начала мы были удивлены радостным настроением, царившим в толпе зрителей, и особенно нарядами женщин – они очень тщательно подготовились к этому выходу в свет, хотя место было более чем скромное. Мы даже не сразу узнали среди них тихих и угрюмых тружениц ткацкой фабрики. Затейливое французско-советское обмундирование немедленно привлекло любопытные взгляды к двум рядам, зарезервированным для нас. «Французы, французы…» — пронесся шепоток.
Неожиданно один из цирковых артистов подошел к нам с листом бумаги в руке и начал читать на превосходном французском стихотворное приветствие, в котором были такие слова: «Вы, верные бойцы де Голля за независимость и волю». Потом то же стихотворение прозвучало на русском, и публика так долго и с такой искренней радостью аплодировала, что мы с трудом сдерживали слезы. Для моих товарищей, так же, как и для меня, тот вечер стал одним из самых волнительных моментов нашего пребывания в СССР.
Майор Тюлан иногда отпускает нас на учебные стрельбы из пистолета и лыжные пробежки; других развлечений на авиабазе у нас практически нет. А поскольку сумерки начинают сгущаться уже в три часа дня, после тренировочных полетов мы обычно возвращаемся в свои плохо натопленные комнаты, где даже невозможно почитать книгу при тусклом свете слабеньких лампочек. Впрочем, в Иванове нет ни книг, ни газет…
Чтобы хоть как-то согреться, мы с ностальгией вспоминаем комфортные казармы на британских авиабазах и вкус пива в теплых пабах, где было куда веселее, чем в ивановской столовой. Ночами мне снятся иногда французские поля и рощи, и пение зяблика заставляет забыть о нескончаемой русской зиме. Еще в своих снах я ловлю лосося в реке Алье или гуляю ласковым летним вечером по тенистым аллеям парка, что раскинулся вокруг нашего фамильного замка в Мозе.
По счастью, у нас есть покер. В офицерских спальнях в него играют часами напролет, с яростным азартом, вкладывая в эти сражения всю энергию, которая не находит другого выхода в силу обстоятельств. Те, у кого заканчиваются деньги, ставят на кон самые дорогие личные вещи. Фотоаппараты и часы за одну партию множество раз переходят из рук в руки.
Недели тянутся одна за другой, и покер становится главным противоядием от хандры. В течение всего пребывания в СССР это будет наше любимое времяпрепровождение. В жарко натопленных избах и в березовых рощах, на деревянных столах и на мягкой траве, нигде и никогда мы не откажемся от игры, требующей смелости, умения блефовать и везения – в точности как полная риска и доблести повседневная жизнь летчиков-истребителей, брошенных в самую гущу схватки.
Несмотря на холод, разлуку с близкими и хандру, итог нашего пребывания в Иванове можно назвать положительным. Именно здесь зимой 1942/43 годов и родилось боевое братство под названием «Нормандия». И здесь первое Рождество, отпразднованное на русской земле, подарило французам удивительное чувство солидарности – оно накрепко свяжет нас с советскими бойцами до самого конца войны.
В сочельник нас навестили французский пресс-атташе по фамилии Шампенуа и знаменитый советский писатель Илья Эренбург – лауреат Сталинской премии и большой друг Франции, где он неоднократно бывал. Мы говорили о нашей стране, вместе пели французские песни, и война, которая нас сюда привела и продолжала бушевать вокруг, не омрачила веселья. Вечер прошел прекрасно за крепкими напитками; бурные эмоции сменялись смехом, смех – легкой печалью, и дальше по кругу. Удивительное дело – капитан Литольф, далеко не главный весельчак среди нас, да и вообще не любитель застолий, так напился, что тубибу Лебединскому, главному врачу эскадрильи «Нормандия», пришлось тащить его на своем горбу до койки.
19
Чудесная игрушка на Новый год
Рождественские подарки мы получили в самом начале января 1943 года в виде целой дюжины самолетов Як-1. Меня сразу заворожил гармоничный силуэт этих маленьких истребителей, спроектированных инженером Александром Яковлевым. Белый зимний камуфляж с красной звездой особенно подчеркивает изящество и соразмерность их линий. Как и мои товарищи, я рад увидеть трехцветную кокарду на фюзеляже под фонарем – этот триколор напоминает о том, что мы принадлежим к единственному на Восточном фронте французскому авиационному подразделению.
Первый же полет подтверждает благоприятное впечатление от Як-1. Он легче «спитфайров», поэтому быстрее и проще в управлении, мгновенно набирает высоту и очень маневренный. Я участвовал в воздушных сражениях в Англии и знаю, насколько важны эти качества в боевой ситуации. Стрелой взмыть вверх, чтобы оказаться для врага против солнца, и стремительно заложить вираж, чтобы занять позицию для стрельбы позади него – во время яростной дуэли с опытным пилотом именно это и дает преимущество.
Мы единодушно признаём своих новых боевых коней роскошными. Майор Тюлан был тысячу раз прав, когда предпочел «яки» их американскому («Белл Р-39 Аэрокобра») и английским («спитфайр», «харрикейн») конкурентам. Командира «Нормандии» не заботили дипломатические соображения, он руководствовался только указанием де Голля выбрать лучшие летательные аппараты, независимо от гражданства конструктора. И если его решение заставило скрипеть зубами чиновников двух отвергнутых стран, пусть себе скрипят. Потому что истребитель модели Як-1 оказался самым подходящим для миссий на том театре военных действий, который нас ждал.
Помимо бесспорных летных качеств, у этого самолета непритязательная конструкция, он надежен и вынослив, ему не страшны снег, грязь и бескрайние русские просторы. Благодаря материалам – дереву, полотну и дюралю, из которого изготовлены лонжероны, – Як-1 прост в ремонте, а шины шасси с низким давлением позволяют ему садиться на неподготовленных для этого участках.
