Первые пятнадцать новичков прибывают в конце декабря – начале января из Англии, Алжира и с Ближнего Востока. Среди них есть опытные пилоты, побывавшие в боях на разных фронтах, – например, Жак Андре, Франсуа де Жоффр, Константин Фельдзер, Роже Соваж. Но есть и молодняк, только что окончивший летные школы. Однако все как один рвутся в схватку.
По лицам мы догадываемся, что новички слегка озадачены при виде развеселой банды приятелей, которые небрежно одеты, перешучиваются молодыми голосами и встречают их с улыбками от уха до уха, да еще подтрунивают.
– Кто-нибудь играет в дартс? – интересуюсь я.
– Здорово, кореша! Куда прошвырнемся? – подхватывает Марсель Альбер с непринужденностью парижского уличного мальчишки.
– Эй, парни, есть кто из Мар-рселя? – вопрошает, по-южному раскатывая звук «р», Жозеф Риссо.
В Алжире и в Москве им все уши прожужжали рассказами о наших бесконечных списках побед, пригоршнях медалей и количестве приказов с объявлением благодарности. Они ожидали увидеть «стариков» постарше, посуровее и в безупречных мундирах. В общем, лед между нами растоплен в первые же минуты, и новички мгновенно забрасывают нас вопросами – им не терпится узнать все о сбитых врагах, о жизни на передовой, об отношениях с местным населением и в первую очередь с девушками.
Нам, пионерам эскадрильи, поручено привести новую команду в боевую готовность. Прежде всего это задача двух Марселей – нашего чемпиона Альбера и строгого, но увлеченного своим делом наставника Лефевра.
Обучение проходит на двухместных Як-7 с двойным управлением. С самого начала не обходится без поломок, потому что эти пилоты не привыкли приземляться на снег и летать над необозримыми белыми просторами, где почти нет ориентиров. Проблемы, с которыми они сталкиваются сейчас, живо напоминают мне о собственном опыте год назад в Иванове.
Де Жоффр, угодивший в снежную бурю при заходе на посадку после первого же вылета, приземляется настолько неудачно, что чуть было не сносит с полосы на скорости почти 100 км/ч советский Ла-5. Происходит столкновение, оба самолета получают значительные повреждения, а винт Як-7 останавливается в волоске от головы советского пилота.
– Ничего себе начало! – возмущенно орет Лефевр. – Ты фрицев должен убивать, фрицев, а не русских!
Папаше Маглуару еще не раз придется драть глотку, когда его ученики приступят к одиночным тренировочным полетам на Як-9. В следующие недели он потеряет счет покореженным винтам и сломанным шасси. И это не учитывая аварийных посадок в чистом поле.
В середине января у нас радость – командир вернулся. Пуйад прилетел из Алжира с пятой нашивкой (его произвели в подполковники) и целым мешком медалей для всего личного состава «Нормандии». Пепито тоже счастлив снова нас увидеть. Он сыт по горло политическими дрязгами между французами, колебаниями англичан, которые с большой неохотой отпускают к нам французских летчиков, уже служащих в Королевских ВВС, и плохо скрываемым беспокойством американцев, наблюдающих, как растет и развивается «Нормандия». Короче, он сказал нам так: «Достал меня этот чертов Алжир до печенок».
Пепито такой же, как мы: политика его не интересует. Он хочет бить нацистов, общего врага, а на остальное ему наплевать.
Пополнение продолжает прибывать, и наконец становится возможным создание третьей эскадрильи. Это происходит 7 февраля. Из малочисленного авиаподразделения «Нормандия» превращается в полноценный истребительный полк.
Именно в таком составе мы неделю спустя с большой помпой встречаем прилетевший из Москвы «Дуглас» с советскими генералами Шимановым и Левандовичем, а также генералом Пети, главой французской военной миссии в Москве.
Стоит чудесное зимнее утро, морозное и солнечное. Мы, пилоты и механики, выстроились перед зданием аэровокзала по стойке «смирно» в безупречную шеренгу. На нас советско-французская униформа, шапки и сапоги из собачьих шкур до колен.
Генерал Шиманов вручает ордена Красного Знамени. Этой награды удостаиваюсь я, а также подполковник Пуйад, капитан Беген, лейтенанты Марсель Альбер и Марсель Лефевр. Генерал Пети посвящает меня и моих товарищей в кавалеры Почетного легиона. Это незабываемый момент: представитель де Голля возлагает саблю на мое плечо, слегка ударяет клинком, а затем крепко пожимает мне руку.
Эмоции зашкаливают, когда объявляется о посмертном присвоении наград нашим павшим соратникам: Леону, Бальку, Дэни, Бону, Ларжо. Со слезами на глазах я вспоминаю февральский день 1940 года, когда получил первый пилотский значок в летной школе Анже. Я думаю об отце, который непременно испытал бы чувство гордости за меня, и о маме. О сестре и брате, давно не дававших о себе знать. И о моих однокашниках из выпуска Z – должно быть, они продолжают завоевывать боевую славу в небе Англии во главе с Маридором.
Звучит «Марсельеза», два флага – французский и советский – одновременно поднимаются в морозном воздухе, и лишь каменное сердце не способно дрогнуть в этот миг.
«Нормандия» растет и набирается сил до весны, а в конце апреля у нас уже достаточно личного состава, чтобы сформировать четвертую эскадрилью. Пуйад пожелал, чтобы каждая эскадрилья взяла себе имя в честь какого-нибудь из городов «нашей» провинции. Первая теперь называется «Руан», вторая – «Гавр», третья – «Шербур», а четвертая – «Кан».
Я служу в «первой» под командованием моего приятеля Марселя Альбера и очень этим доволен. Пуйад, талантливый руководитель, сразу понял, что нельзя разлучать Бебера и Поипа, «пролетария» и «барина», мы ведь как братья-близнецы.
За полгода и полмесяца, проведенные в Туле, Пепито сумел показать себя превосходным лидером. Именно благодаря ему так быстро сложилась сплоченная команда, в которую на равных вошли уцелевшие пилоты из первого состава «Нормандии» и новички, прибывшие со всех концов света. Поначалу все было непросто – когда майор Дельфинб привез с собой группу летчиков, которые, так же, как и он сам, участвовали в дакарских событиях на стороне вишистов, мы встретили их ледяными взглядами и колкостями. Двадцатилетние не склонны к компромиссам, так что мы не поскупились на ядовитые стрелы в адрес бывших противников. Но очень скоро добродушие, здравый смысл и боевой задор Пуйада разрядили обстановку. Именно тогда, в Туле, стараниями Пепито сплотился, воспрял и во всех отношениях пошел на взлет авиаполк «Нормандия».
Мы живем в комнатах по пять-шесть человек, но если выдается погода, не благоприятствующая полетам, проводим время в общем зале все вместе. У нас есть любители бриджа и фанаты белота. Я предпочитаю дартс и покер; из-за успехов в этой карточной игре «первую» теперь все проклинают и дразнят «мафией».
Еще в этот долгий период почти полной бездеятельности мы развлекаем себя тем, что придумываем клички. «Старики» ими давно обзавелись (с легкой руки Марселя Альбера это стало особенностью «Нормандии»), теперь настал черед новичков. Мы быстро находим какую-нибудь отличительную черту характера, внешности, поведения, биографии, а дальше в дело вступает воображение: Роже Соваж у нас Верзила или Негр из-за роста и смуглой кожи; чемпион Европы по легкой атлетике Жак Андре – Четыреста Метров; Монье мы называем Обмани-смерть, потому что этому парню удается выходить целым и невредимым из самых невероятных и очень опасных ситуаций.
