– Словарь – это все, что есть, не считая кулинарных книг. Мне пришлось избавиться от всех швейцарских и немецких изданий, которые я использовала в работе над переводами. Даже семейная Библия Уилфреда была на немецком.
– Как ты от них избавилась?
– Я их отдала.
Я нахмурилась:
– Ты их сожгла?
– Не имеет значения, как я от них избавилась. Соседи видели их у меня на полках. Они усомнились бы в моей преданности стране, если бы они остались там стоять.
– В каком мире мы живем, если нам приходится уничтожать книги? Разве это не задача кайзера – истреблять немецкий интеллектуализм?
– Тсс! Не говори так! – Она замахала на меня рукой, требуя замолчать, и бросила взгляд на окно, как будто соседи вскарабкались по стене и подслушивали сквозь закрытые створки. – Ты говоришь, как твой отец. Такие взгляды надо держать при себе.
Я, громко выдохнув, откинулась на подушку и натянула одеяло до подбородка.
– Мэри Шелли, мне очень жаль, что ты оказалась в такой ситуации. Я знаю, что тебе не с кем даже поговорить.
А вот тут ты ошибаешься. Если это не был сон.
– В гостиной лежит колода игральных карт. Почему бы тебе не разложить пасьянс?
Ее шаги зашуршали по деревянному полу. Выйдя из комнаты, она плотно закрыла дверь, оставив меня почти в полной темноте.
Частый стук шагов вниз по лестнице. Звук закрываемой входной двери. Я села, снова зажгла лампу и сделала глубокий вдох.
Стрелка компаса показывала на меня.
Я посмотрела на фотографии бабочки и молнии на стене и вспомнила горящий воздух накануне вечером, метания компаса, беспокойство, страх.
– Стивен? Ты здесь? Ты в безопасности?
Из-за окна донеслось воркование голубя, в остальном все было недвижимо.
– Стивен?
Компас по-прежнему был устремлен на меня. Я заползла обратно под одеяло, чувствуя себя такой же одинокой, какой меня считала тетя Эва.
Колокольчики на тетином деревянном телефоне, висевшем на стене кухни, зазвенели, когда я исследовала содержимое ящика со льдом в поисках завтрака. Я сняла воронкообразную трубку с крючка на боку аппарата и поднесла холодный металл к уху.
– Алло, дом Оттингеров, – произнесла я в зияющее отверстие черного раструба для рта, который всегда напоминал мне губы человека, который кричит: «Ооо!»
Потрескивание статического электричества достигло моего слуха. У меня оборвалось сердце.
На другом конце линии был Стивен.
– Это Мэри Шелли? – произнес мужской голос, который вполне мог принадлежать и ему.
– Да.
– Это Джулиус.
– Джулиус? Ааа.
Я опустилась на пятки, даже не заметив, что секунду назад стояла на носочках.
– У меня пауза между клиентами, – произнес он, – и очередь снова тянется до самой улицы, но я хотел немного с тобой поговорить.
– О чем?
– Как твои дела?
– Все хорошо.
Электрическое жужжание снова заполнило возникшую паузу, после которой он произнес:
– Ты действительно слышала его шепот?
Я сглотнула:
– Да.
– Теперь ты веришь в духов?
Я прижалась лбом к полированному дубовому корпусу телефона, размышляя над ответом.
– Мэри Шелли?
Я снова сглотнула с трудом.
– Не знаю насчет других духов, но я думаю… Я могла бы поверить… Я могу общаться со Стивеном.
– Ты хочешь пойти со мной на спиритический сеанс?
– С чего бы мне этого хотеть?
– Я знаю женщину-медиума. Она проводит сеансы в квартире над скобяной лавкой своих бабушки и дедушки. Ее собрания вполне законны – никакого жульничества, никакого мошенничества, опасаться совершенно нечего. Это честная и достойная девушка, которая посещает местную спиритуалистическую церковь.
– Я не хочу контактировать со Стивеном через медиума.
– Тебе незачем с ним контактировать. Рассматривай это как познавательный опыт, чтобы увидеть, как вызывают духов другие люди. Ты ведь умная девушка, верно? Просто познакомишься с тем, что такое спиритуализм. Ты легко найдешь общий язык со всеми остальными. Ты такая же, как они, Мэри Шелли.
Я прикусила губу, обеспокоенная тем, как сильно мне хочется найти людей, подобных мне в новой ипостаси.
– Ты сейчас дома одна? – спросил он.
– А что?
– Просто ужасно так жить, в полной изоляции, прячась от гриппа в ожидании смерти. – Его голос зазвучал громче, как будто он поднес губы ближе к аппарату, чтобы говорить мне прямо в ухо. – Пойдем туда со мной сегодня вечером. Все эти люди образованны и любознательны. Они все молоды и стремятся узнать больше о связи между живыми людьми и потусторонним миром.
– Тетя Эва тоже должна будет пойти.
Он помолчал.
– Да, конечно.
– Во сколько?
– Кружок начинается не раньше девяти. Я заеду за вами в половине девятого.
– Я попробую сходить один раз, но если меня что-то огорчит, не хочу больше ничего слышать от тебя о ду́хах.
– Договорились, Мэри Шелли. Увидимся вечером. Оденься красиво. Никаких летных очков.
Он повесил трубку.
После завтрака я уставилась на фотографии Стивена у себя в спальне и попыталась вызвать его на манер медиума. Возможно, чтобы понять эти волнующие прорывы в его жизнь после смерти, я нуждалась именно в трансе. В духовном настрое. В полной вере в потусторонний мир.
Я опустилась на колени перед его фотографиями, закрыв глаза и открыв разум. Я даже прижала ладони к рамкам фотографий и произнесла его имя:
– Стивен. Стивен. Ты здесь? Стивен Элиас Эмберс.
Нет. Это было не то. Я чувствовала себя одной из этих сомнительных личностей, рекламирующих в газетах свои публичные сеансы.
ТОЛЬКО СЕГОДНЯ!
МИСС МЭРИ ШЕЛЛИ БЛЭК
ПОТРЯСАЮЩАЯ ДЕМОНСТРАЦИЯ ОБЩЕНИЯ С ДУХАМИ
ВЫ УСЛЫШИТЕ, КАК ШЕКСПИР ЛИЧНО БУДЕТ ДЕКЛАМИРОВАТЬ «МАКБЕТА»!
Я открыла глаза.
– Ты не такая. – Я встала с пола и плюхнулась на кровать. – Ты должна подойти к этому больше, как к… к эксперименту. Как… с Фантомом.
В точку: Фантом.
Когда мне было десять лет, мы с папой сбились с ног, пытаясь найти мышь, которая разгрызала картонные коробки с печеньем в папиной бакалейной лавке. Я прозвала этого маленького грызуна Фантомом, потому что он приходил и уходил в ночи подобно сверхъестественной сущности. Ни одна из мышеловок, расставленных в обычных местах, не срабатывала. Нам не удавалось найти место его проникновения в магазин. Все, что мы видели, – это следы от зубов загадочного гостя и полусъеденное печенье.
