– Не знаю. – Он положил правую ногу на левую и прикусил кончик сигареты. – Реальность и кошмары имеют удивительную способность переплетаться и сливаться в одно целое, когда люди сражаются за матушку-землю.
Он дернул ногой и спросил, не сводя с меня взгляда:
– Почему ты хочешь все это знать? Кто говорит тебе, что его удерживают птицы?
Я прикусила нижнюю губу, не решаясь ответить.
Он коротко усмехнулся.
– Ты ничем не лучше врачей, верно? Они тоже хотят знать, что происходит у нас в головах, но смертельно боятся ответов. Возможно, тебе не стоит спрашивать о том, с чем твой наивный женский мозг справиться не в состоянии. Возвращайся к своим подружкам – продолжайте стегать одеяла, устраивать чаепития или что там еще вас всех интересует.
Настала моя очередь устремить на него немигающий взгляд.
– Мне это говорит мертвый парень, – произнесла я. – Мертвый солдат.
Его взгляд на мгновение стал чуть менее холодным.
– О чем ты говоришь?
– Видишь ли, война настигает даже нас, наивных женщин. И некоторые из нас даже пытаются покончить с собой, подобно тому как, по твоим словам, это хочется сделать тебе. Уверяю тебя, что оно того не стоит. Сердечная и физическая боль слишком мучительна, и мне это известно не понаслышке. Поэтому не делай этого.
Я повернулась и вышла из здания.
Глава 18. Король пиратов
На потолке везущего меня на юг трамвая горел ряд электрических ламп, освещая зеленоватый плакат на одном из закрытых окон.
ПОМНИ О БЕЛЬГИИ! ПОКУПАЙ ОБЛИГАЦИИ
ЧЕТВЕРТЫЙ ЗАЕМ СВОБОДЫ
Под этими напечатанными жирным шрифтом словами солдат в островерхой немецкой каске тащил маленькую девочку прочь от ее бельгийской деревушки.
Ерзая на сиденье и ощущая ритмичное покачивание трамвая, я смотрела на плакат, не в силах отвести от него взгляд. Противоречивые мысли роились у меня в голове, вызывая ощущение сродни головной боли.
Я вдруг осознала, что, спасая американских мальчиков от отправки за океан, папа, возможно, позволял немцам убивать бельгийцев.
Правительство США спасало бельгийцев… позволяя немцам убивать и калечить наших мальчиков.
Шел постоянный обмен одних жизней на другие. Линия между добром и злом расплылась и стала почти неразличимой. Папу и Стивена можно было назвать героями, убийцами или жертвами в зависимости от точки зрения на ситуацию… Собственно, то же самое можно было сказать и о немцах. Все, что касалось войны, не имело никакого смысла. Все казалось плохим и неправильным. Кайзерам, королям и президентам следовало бы выяснять все свои разногласия за столом для армрестлинга, вместо того чтобы втягивать в свое дерьмо обычных людей.
Жжение в глазах усиливалось.
– Боже, пожалуйста, пусть это будет не грипп, – пробормотала я так громко, что женщина в форме горничной обернулась, в ужасе глядя на меня.
Я вбежала в домик тети Эвы, когда уже опускались сумерки, и Оберон встретил меня очередным «Кто там?». Он зашуршал в клетке, и я готова была поклясться, что птичьи крылья коснулись моих волос. В попытке прогнать невидимую птицу я ударила себя по волосам на затылке, схватила подсвечник и ринулась наверх, чтобы оставить там свою черную сумку и насквозь пропитанную потом маску. Мои летные очки, с которыми я была неразлучна и в последние мгновения со Стивеном, и во время моей «смерти» от удара молнией, лежали на кровати среди остальных сокровищ, которые я достала, чтобы освободить место для книг и заметок. Отдавая дань прошлому, я прижала стекла к глазам и застегнула кожаные ремешки на затылке.
Я обошла первый этаж и зажгла там все лампы, после чего смочила пересохшее горло чашкой холодной воды на кухне. Головная боль ослабила хватку. Я снова наполнила стакан и, войдя в гостиную, начала перебирать тетину коллекцию записей для фонографа в поисках музыкального эквивалента «Приключениям Тома Сойера». У нее нашлось несколько арий из оперы «Пираты Пензанса»
[11]. Это было как раз то, что нужно. Я завела ручку фонографа и поставила иглу на место. Пластинка с треском ожила. Какой-то актер хорошо поставленным голосом объявил, что он будет жить и умрет королем пиратов, после чего началось бравурное вступление на клавесине. Откинувшись на спинку старого белого кресла-качалки, я слушала, как пират и его дружная команда поют о том, как восхитительно быть королем пиратов.
От большой бронзовой клетки Оберона доносились запахи, намекающие на то, что ее было бы неплохо почистить. Сорока клевала семена из металлической мисочки, но я пыталась не замечать движений ее головы, так похожей на воронью, глядя прямо перед собой на пустую улицу сквозь линзы очков. На мгновение мир затих и замер, хотя, возможно, мои уши настолько привыкли к вою карет скорой помощи, что перестали их различать. С крыльца бунгало на противоположной стороне улицы мне улыбался, мерцая огоньком свечи, фонарь из тыквы, и я вспомнила, что сегодня Хэллоуин. Похоже, никто, кроме соседей напротив, не отмечал этот праздник – видимо, из-за ассоциаций со смертью. И кошмарами.
Я вздохнула и прижала стакан к груди.
– Эти бедные парни и их сны о войне, – обратилась я к пустой комнате, прежде чем сделать еще глоток.
Во время второго куплета арии я заметила родстер со сверкающими круглыми фарами, возникший перед нашим домом. Король пиратов продолжал заливаться о своем пиратском счастье, в то время как водитель развернул автомобиль на сто восемьдесят градусов и ударился передним колесом о бордюр. Сдав на полметра назад, он снова немного повернул и выровнял машину вдоль тротуара. Это был «кадиллак». Его синий сапфировый корпус сверкал в свете фонаря.
«Кадиллак» Джулиуса.
Я выпрямилась и застыла в кресле.
На пассажирском сиденье сидела тетя Эва – я видела очертания ее рабочей кепки и защитной маски. Сняв очки, я бросилась к входной двери.
Они оба вышли из машины, хлопнув дверцами. На Джулиусе была та же мягкая шляпа, что и накануне, и он держал под мышкой ящик с апельсинами. Тетя Эва смеялась и болтала так возбужденно и радостно, что заметила меня в дверном проеме, только подойдя к крыльцу.
– Мэри Шелли! – Она схватилась за сердце. – Ты меня напугала. Что ты здесь делаешь и почему без маски?
Джулиус, громко топая по ступенькам, поднялся на крыльцо вслед за ней.
– Ты только посмотри! У этого создания действительно есть рот и нос.
Он щелкнул меня пальцем по подбородку, но я отшатнулась.
– Что ты здесь делаешь? – спросила я.
– Джулиус преподнес мне сюрприз, встретив возле фабрики, и предложил подвезти домой. – Тетя Эва жестом показала, чтобы мы поскорее вошли в дом. – Входите, вы, оба. Мэри Шелли, закрой дверь. Джулиус, прошу, располагайся в гостиной.
