Джулиус попятился:
– Ты чокнутая.
Тетя Эва схватила рамку с газетной статьей и снимками призраков солдат и также швырнула в него. Он отскочил, и стекло разбилось у его ног.
– Если ты сию же минуту отсюда не уберешься, я вызову полицию! – Она схватила еще одно фото – с призраком дяди Уилфреда. – Я уверена, что на руках Мэри Шелли остались отпечатки твоих пальцев.
Третья рамка угодила ему в висок. Затем она швырнула ему его шляпу.
Джулиус схватил шляпу, выкрикивая ругательства, которых я никогда прежде не слышала, и бросился в прихожую. Должно быть, он изо всех сил хлопнул входной дверью, потому что дом содрогнулся и остальные снимки на стене гостиной перекосились.
Тетя Эва выдохнула так судорожно, что это скорее походило на всхлип. Она опустила голову и уперлась руками в бедра, дыша так глубоко, как будто каждый вдох исходил из самой глубины ее легких.
Я не знала, что мне делать – утешать ее или убирать стекло.
– Мэри Шелли, ты пострадала? – срывающимся голосом спросила она. – Тебе нужен врач?
– Нет. Ты пришла на помощь прежде, чем он успел причинить мне реальный вред.
– Поверить не могу… Я не понимаю…
Она бросилась на кухню.
Я последовала за ней.
Стоя ко мне спиной, она сняла крышку с плиты, зажгла спичку и помешала тлеющие угли такими движениями, как будто вонзала кочергу в сердце Джулиуса.
– Если хочешь, я могу заняться приготовлением пищи, – предложила я.
Она продолжала мешать угли.
Я потерла плечи, все еще ощущая под тканью рукавов на коже отпечатки пальцев Джулиуса.
– Мне очень жаль, что он так с тобой поступил.
– Я впустую потратила почти год своей жизни, мечтая об этом человеке. Последние месяцы жизни Уилфреда я надеялась только на то, что Джулиус станет для меня всем, не зачахнет и не умрет, снова оставив меня одну. Я понятия не имела, что он такого низкого обо мне мнения, что способен прийти и оскорбить нас, как если бы мы вообще ничего собой не представляли. Почему он в тебя вцепился?
– Мы ссорились из-за Стивена.
Она покачала головой и захлопнула крышку плиты.
– Это я виновата, потому что вечно подталкивала тебя к нему. Я виновата в том, что позволила тебе снова встретиться с другом детства. Мы обе могли избежать сердечных мук, если бы я не потеряла голову из-за… – она промокнула мокрые щеки полотенцем для посуды. – И вот мне уже двадцать шесть лет, а у меня ни мужа, ни детей.
– Я не понимаю, как ты можешь хотеть детей после всех проблем, которые тебе доставляю я.
Она не удержалась от смешка.
– Представь себе, я их хочу. И я… потеряла мужа как раз тогда, когда начала стареть. Я не такая хорошенькая, как ты и твоя мама. Я уже никогда не встречу человека, который меня полюбит.
– Тетя Эва, ты хорошенькая, хотя ты почему-то так не считаешь. И ты не старая. Мама родила меня, когда ей уже исполнилось тридцать.
– Но, родив тебя, она умерла.
– Из-за сильного кровотечения, которое не имело никакого отношения к ее возрасту. У тебя еще есть время родить детей. Разве это не потрясающе, что сейчас ты имеешь возможность ездить в центр города в брюках, с короткой стрижкой и строить корабли, а значит, быть причастной к приключениям, обычно доступным только мужчинам?
Она высморкалась в полотенце.
– Работа не обнимает тебя, когда тебе одиноко. Она не утешает тебя, когда в город врывается грипп-убийца.
Я подошла к ней и положила ладонь на ее гладкое, обтянутое шелком плечо.
– Зато у тебя есть я. Мы позаботимся друг о друге.
В больнице мое прикосновение ее успокоило, и сейчас она снова расслабилась под моей ладонью. Она смотрела на меня распухшими от слез глазами.
– Ты действительно общаешься со Стивеном? Ты и в самом деле слышала и чувствовала его во время спиритического сеанса?
Я стиснула губы и кивнула:
– Да.
– Ты уверена, что все это себе не придумываешь? Я знаю, что тебе тоже очень одиноко. У тебя здесь нет друзей. У тебя нет ни отца, ни школы, что наверняка способно привести к…
– Это действительно он. Клянусь. Похоже, что он нуждается в моей помощи, чтобы понять свою смерть. В противном случае он, вероятно, никогда не упокоится.
Ее губы задрожали.
– Ты считаешь, что он был с тобой не только во время сеанса и похорон?
Я опустила глаза.
– Мэри Шелли, где, по-твоему, ты с ним сталкивалась? – Она сглотнула. – В этом доме?
Я кивнула и посмотрела ей в глаза:
– Он приходит ко мне по ночам. Я его видела и чувствовала. Думаю, кто-то сделал с ним что-то ужасное.
На ее переносице залегла глубокая складка.
– Не бойся его, – произнесла я. – Не похоже, чтобы он собирался причинять нам вред. Ему просто страшно. Думаю, во время войны и эпидемии гриппа спокойствие не способен сохранить никто. Наш мир настолько ужасен, что пугает даже мертвых.
Она отошла от меня и взяла со стола луковицу и кухонный нож.
– Пока я буду готовить ужин, убери разбитое стекло. Давай больше не будем говорить ни о смерти, ни о братьях Эмберсах. С меня на сегодня хватит.
Я исполнила ее просьбу. Кухня была насквозь пропитана вкусом отчаяния, и мне было трудно даже дышать.
Глава 19. Окровавленное небо
В тот вечер я взяла с собой в постель «Таинственный остров». В моей комнате стояла духота, совершенно немыслимая осенью для девушки из Орегона, и я надела летнюю ночную сорочку из батиста и вышитых кружев и вытянулась на кровати при свете масляной лампы.
«Часть первая, – прочитала я про себя. – Потерпевшие крушение».
Жюль Верн и его удивительная проза перенесли меня в корзину воздушного шара, увлекаемого чудовищной бурей к острову, расположенному в южной части Тихого океана. Чем дальше я погружалась в эту историю, тем меньше ощущала боль от прикосновений на руках. Тоска по Стивену и отцу отступала, стихая и становясь почти терпимой. По моим жилам, подобно расплавленному воску, струилось тепло.
Прочитав десять глав, я уснула с книгой Стивена, зажатой между моей щекой и подушкой.
Мне снился жуткий сон. У меня на груди сидела ворона размером с белоголового орлана. Я пыталась столкнуть ее с груди, потому что от ее веса не могла даже дышать, но она каркала, хлопала своими черными крыльями и острым клювом вспарывала мою кожу.
– Прекрати! – закричала я так громко, что проснулась от звука собственного голоса.
Я открыла глаза и ахнула.
На мне был Стивен, а не птица.
