Теперь самая тяжелая часть письма – грустные новости.
Стивен умер. Папа, ты можешь в это поверить? Стивен Эмберс умер. Я держусь на удивление хорошо, поэтому, пожалуйста, не беспокойся. У него были прекрасные похороны. Ему оказали почести, достойные настоящего героя войны.
Я много читала, чтобы давать пищу мозгу и лучше понять войну. У меня к тебе вопрос: когда был на испано-американской войне, ты видел солдат, чьи тела и мозг отказывались служить им? Сейчас это называют боевым шоком, и причиной этого состояния считают разрывы снарядов. Но я уверена, что это случалось и до того, как изобрели снаряды. Меня очень интересует эта тема, и я хотела бы получить больше информации. Возможно, когда стану старше, я кроме изучения устройства различных механизмов и электроприборов попытаюсь научиться чинить повреждения рассудка. Эти пострадавшие люди нуждаются в помощи, и я хотела бы понять, как их можно исцелить. Эта цель представляется мне очень достойной.
Папа, я здорова и нахожусь в безопасности, чего желаю и тебе.
Твоя любящая дочь
Мэри Шелли
От напряжения в пальцах у меня свело судорогой кисть руки. Чтобы не огорчать папу, я постаралась выдержать письмо в оптимистичном тоне, хотя мне очень хотелось сказать ему гораздо больше. Вывести на конверте слова Городская тюрьма Портленда оказалось еще мучительнее.
Отложив письмо в сторону, я достала стопку конвертов Стивена с письмами, адресованными мне. Я хотела прочесть слова, написанные юношей, чей разум был еще невредим, в надежде, что его голос из прошлого даст мне какую-то подсказку.
Внизу стопки лежало первое письмо, которое Стивен написал сразу после переезда в Калифорнию. Открыв синий конверт, я погрузилась в чтение.
21 июня 1914 года
Дорогая Мэри Шелли!
Распаковывая вещи, я наконец-то добрался до писчей бумаги и ручки. Дом в точности такой, каким я его запомнил, приезжая в гости к бабушке: большой и просторный, со сквозняками, от которых по ночам даже стены поскрипывают.
Дом повернут на юго-запад, так что из окон открывается вид на бескрайний Тихий океан. Всего в нескольких кварталах от места, где я сейчас сижу, Л. Фрэнк Баум написал последние книги серии Оз, приехав сюда на зиму. Если когда-нибудь встречу его на улице, я скажу ему, что знаком с одной сумасшедшей девчонкой из Орегона, которая все его книги прочла раз по пять как минимум.
На Северном Коронадо находится летная школа ВМФ гения авиации Гленна Кертисса, и его самолеты по нескольку раз в день с ревом пролетают над нашим домом, заставляя дребезжать фарфоровую посуду в кухонном шкафу. Мама опасается, что все тарелки и чашки от этого тарарама разобьются. Это пугает ее до смерти. Я видел летающие лодки Кертисса. Это обычные бипланы, к днищу которых присоединены понтоны. Они взлетают со Спэниш-Байт – полоски воды, разделяющей два Коронадо, после чего пилоты кружат над Тихим океаном прямо перед окнами моей спальни (да-да, именно окнами, во множественном числе – видела бы ты это местечко, Шелл!). Представь себе, каково было бы вот так свободно парить в воздухе, глядя сверху вниз на землю, подобно чайке. Возможно, когда-нибудь я поступлю на службу в ВМФ и научусь летать. Уверен, ты бы тоже это сделала, если бы они принимали в свои ряды женщин. Было бы еще лучше, если бы Кертисс взял тебя к себе на работу и ты могла рассказывать, как можно усовершенствовать все его двигатели.
Шелл, тебе там сейчас без меня одиноко? Я уже скучаю по нашим разговорам. Очень сомневаюсь, что встречу здесь какую-нибудь девушку, которая проводит свободное время, разбирая и собирая часы и изучая справочники по электричеству. Прочла ли ты какие-нибудь интересные романы, с которыми мне следует ознакомиться? В Портленде все еще идут дожди или наконец установилась летняя погода? Здесь лето длится круглый год. Когда ты будешь зимой трястись от холода, я буду плавать в океане и наслаждаться солнцем на пляже. Пришлю тебе песчаного краба.
Жду ответа.
Твой друг
Стивен
Я фыркнула, давясь смехом, и произнесла вслух:
– Я точно помню, что посоветовала тебе сделать со своим песчаным крабом.
Я положила письмо рядом с лампой и вздохнула, закрыв лицо ладонями и упершись локтями в стол.
– Стивен, ты сейчас со мной в комнате? Ты меня слышишь? – Бросив взгляд на компас, я убедилась, что являюсь единственным источником магнетизма, оказывающим в данный момент влияние на атмосферу. – Почему ты не можешь прийти, когда я тебя зову? Почему ты полностью мне показываешься, только когда я крепко сплю? Придумала…
Я встала.
– Сейчас я принесу наверх стул и попробую спать сидя.
После долгого дня в Доме Красного Креста и препирательств с тетей Эвой мои руки дрожали от усталости, когда я тащила к себе в спальню стул из столовой. Дверь в комнату тети Эвы была закрыта, и в щели под ней было темно, поэтому она не видела, какие меры предосторожности я приняла, чтобы не проснуться от того, что на моей груди сидит юноша или птица.
Я села на колючее шерстяное сиденье и попыталась устроиться поудобнее.
– Ладно. – Я опустила голову на скрещенные на столе руки. – Приходи, если можешь, только не пугай меня.
Я закрыла глаза.
Поначалу мои уши различали лишь тихий шепот огонька масляной лампы – умиротворяющий шорох пустоты. Спустя несколько минут тишину разорвала целая череда сирен, напоминающих вторжение завывающих баньши. От этих звуков у меня даже волосы на затылке встали дыбом. Вероятно, я задремала, подсчитывая количество карет скорой помощи – их было не меньше четырех, – и даже оранжевый свет лампы, просвечивающий сквозь мои закрытые веки, этому не помешал.
В моей голове возник сон: я лежала на спине где-то снаружи и наблюдала, как черное ночное небо светлеет, окрашиваясь в молочно-белый цвет. Гром пистолетного выстрела резкой болью отразился у меня в ушах. По небу расплескались красные сполохи.
Я проснулась с испуганным возгласом. Мой язык занемел от страха, а волосы потрескивали от статического электричества. Я услышала еще один возглас, и Стивен обхватил мою талию руками, прижавшись щекой к моему животу, как будто я была спасательным кругом. Я чувствовала, как он дрожит всем телом, а его лицо в тусклом свете лампы было бледным и влажным.
Я обвила обеими руками его голову:
– Стивен, ты в порядке?
Он не ответил. Он едва дышал.
– Все хорошо. Я здесь. Ты в безопасности. Это всего лишь сон. – Я опустила правую руку ему на плечо и нащупала широкую хлопчатобумажную полосу нижней сорочки, в которую он был всегда одет.
Чтобы его успокоить, я провела ладонью вниз по его обнаженному плечу, ощутив под пальцами холодную кожу и шрамы, заставившие меня вспомнить о ранах от колючей проволоки на кисти Джонса. Я также не понимала, почему Стивен полураздет. – Где ты был, когда оделся в эту одежду?
