– Не говори о нем так.
– А что еще я должна сказать? Если он и в самом деле вернулся на землю в виде призрака, почему ты его к себе подпускаешь? Почему ты его не прогонишь?
– Я не могу.
– Попытайся.
– Даже если я скажу ему оставить меня в покое, – произнесла я, ломая руки и делая робкий шаг к ней, – я знаю в глубине души, что он будет продолжать проживать свою смерть, пока не поймет, кто или что его убило. Это приводит его одновременно в ужас и в ярость.
– Ты никак не можешь получить эту информацию.
– А вот и могу. Тетя Эва, он был все еще жив, когда Джулиус в последний раз меня фотографировал. Этот шум, доносившийся сверху, – эта сила, которая ранила миссис Эмберс, – это все был он. Я уверена, что они прятали его в этой его комнате наверху.
– Ты этого не знаешь.
– Жди меня здесь. Я хочу тебе что-то показать.
Я бегом бросилась в свою спальню, где в ящике стола под компасом дяди Уилфреда лежала моя схема последних месяцев жизни Стивена. Очень осторожно, стараясь не посадить на свою работу кляксы, я вычеркнула информацию, которая теперь казалась мне неточной, и добавила новые открытия.
29 июня
Последнее письмо, присланное Стивеном из Франции.
Какой-то момент между 29 июня и 1 октября
Стивена отправили домой.
В госпиталь на Восточном побережье?
Какой-то момент между летом и 19 октября
Стивен расстается с жизнью.
(Грант только что упомянул казни солдат, получивших психическую травму. Это то, что произошло со Стивеном?)
Суббота, 19 октября
Резкие звуки, которые были слышны в студии Джулиуса, когда я позировала.
Джулиус говорит, что это мог быть призрак Стивена.
МИССИС ЭМБЕРС СПУСКАЕТСЯ ВНИЗ. ПОХОЖЕ НА ТО, ЧТО ЕЕ ТОЛЬКО ЧТО КТО-ТО УДАРИЛ.
СТИВЕН НАХОДИТСЯ НА КОРОНАДО, И ВО ВРЕМЯ СЕАНСА ПОЗИРОВАНИЯ, НАЗНАЧЕННОГО НА 10 УТРА, ОН ВСЕ ЕЩЕ ЖИВ.
Понедельник, 21 октября
Мы забираем мою фотографию на Коронадо; на фото запечатлен «призрак» Стивена.
Джулиус говорит нам, что Стивен погиб геройской смертью.
МИССИС ЭМБЕРС ВЫКРИКИВАЕТ НАВЕРХУ ИМЯ СТИВЕНА.
(ВОЗМОЖНО, ОНА ТОЛЬКО ЧТО ОБНАРУЖИЛА ЕГО МЕРТВЫМ?)
Я возвращаюсь со своими заметками к тете.
– Видишь? Думаю, он умер где-то между девятнадцатым и двадцать первым октября – где-то между моим сеансом позирования в субботу утром и утром понедельника, когда мы забирали готовое фото.
Она пробежала глазами листок, который я положила ей на колени, потому что она не желала брать его в руки, и ее губы побелели. Она покачала головой.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ты помнишь, в каком состоянии был Джулиус, когда мы рано утром забирали мою фотографию? Он был как будто не в себе и очень расстроен. Я еще спросила тебя, не под опиумом ли он. Затем их мать выкрикнула наверху имя Стивена, и после этого ее уже никто не видел.
– Джулиус… он не убийца. Этого не может быть. Он бы не убил своего брата или свою мать. – Она смахнула листок с коленей. – Он даже плакал на похоронах. Помнишь?
– Возможно, это говорило не о горе, а о раскаянии?
– Зачем ему было являться на спиритический сеанс, рискуя тем, что Стивен назовет его убийцей?
– Но Стивен не знает, кто его убил. – Я подняла схему с пола. – Война и реальные события, похоже, смешались у него в голове. Он все время твердит, что на него нападают какие-то существа, похожие на птиц.
– Не говори мне ничего о птицах, Мэри Шелли, – с каменным лицом предостерегла она меня.
– Мне нужно пойти к нему домой.
– Нет! – Она схватила меня за руку выше локтя. – Даже если я заболею гриппом и умру, пообещай мне, что ты никогда не пойдешь к Джулиусу. Пообещай мне, что ты не будешь внимать его сладким речам.
– Тетя Эва, ты не умрешь от гриппа.
– Пообещай мне.
Я стиснула губы.
– Не думаю, что могу тебе это пообещать. Джулиус, вероятно, один из тех, кто знает, что на самом деле случилось со Стивеном.
Она наморщила лоб, и это на мгновение ее состарило.
– Но кто поможет тебе, пока ты помогаешь Стивену? Почему ты никогда не заботишься о своей собственной безопасности?
– Моя мама спасала других людей. Я думала, что ты хотела, чтобы я была такой, как она.
– Твоя мама была врачом, профессионалом. Ты – шестнадцатилетняя девочка. – Она указала на окно. – Послушай, что там происходит. Ты слышишь все эти сирены? Туда небезопасно даже выходить. Ты не покинешь пределы этого дома.
– Тогда Стивен будет оставаться здесь со мной. Я должна узнать, как он умер.
– Нет, не должна. – Она снова разрыдалась, заливаясь слезами и размазывая их по лицу. – Ты должна хоть раз в жизни послушать, что я тебе говорю. Вынеси из своей комнаты все его вещи, выброси их на задний двор…
– Нет!
– Мне кажется, что в настоящий момент я осталась единственным взрослым человеком во всем мире, но я не знаю, что еще можно сделать. Прошу тебя никуда не выходить из дома и избавиться от всего, что связано с этим мальчиком.
Она зарыдала так, что ее лицо приобрело пугающий фиолетовый оттенок.
Я потерла лицо и выровняла дыхание.
– Хорошо. Пока что я пойду тебе навстречу и не стану никуда выходить. Пожалуйста, не надо так плакать. Ты можешь от этого заболеть. – Я опустила руки, глядя, как моя тетя вытирает глаза и нос платком, извлеченным из-под одеяла. – И если мы никуда не идем, надеюсь, ты будешь не против, если я приготовлю завтрак, в котором не будет лука?
Она икнула.
– Сначала прими ванну. Ты выглядишь ужасно, и пахнет от тебя не лучше. Если только ты не думаешь, что этот юноша появится вместе с тобой в ванне…
– О боже, в ванне он точно не появится. – Я почувствовала, что заливаюсь краской. – Полежи тут и успокойся, а я искупаюсь. Все будет хорошо.
* * *
Опасения тети Эвы о возможном появлении Стивена в ванной заставили меня задуматься.
Что, если лечь затылком на эмалированный край ванны и позволить своему телу расслабиться в теплой мыльной воде? Возможно, мой рассудок утратил бы концентрацию и смог его увидеть? Возможно, он снова приблизился бы ко мне и привел дом в ужас? Или я смогла бы его привлечь лишь на мгновение?
