Грейси подняла голову:
– Его что-то беспокоит?
Я закусила нижнюю губу:
– Беспокоит, и очень.
– Прошу тебя, позови его! – Она сжала мою руку. – Пожалуйста, позволь мне поговорить с ним. Что, если ты действительно подхватишь этот грипп? Как я тогда смогу с ним пообщаться?
Тетя Эва поднялась с кресла.
– Пойдемте позавтракаем…
– Нет… посмотрите на меня. – Грейси стянула парик, обнажив шокирующе лысую голову, покрытую белым пушком начинающих отрастать волос. – Посмотрите, что со мной сделал грипп. Я одна из немногих, кто выжил, и посмотрите, что он сделал. Однажды вечером Грант подумал, что я уже умерла, и даже накрыл меня простыней и вызвал гробовщика. Мне посчастливилось выжить, и посмотрите, во что я превратилась. Если грипп доберется до тебя, я, наверное, уже никогда не смогу поговорить со своим бедным кузеном.
– Пойдем на кухню. – Я встала, увлекая за собой Грейси. – Мы пообщаемся с ним там.
Тетя Эва побледнела:
– Нет!
– Спрячь все ножи и ножницы. – Я решительно прошла мимо нее. – Открой окна, чтобы соседи услышали твой крик, если что-то пойдет не так, но позволь мне ему помочь.
– Он мне в этом доме не нужен.
– В таком случае, тетя Эва, давай поможем ему упокоиться, чтобы он смог уйти. Если захочешь, ты сама можешь с ним поговорить. Если нет, спрячься у себя в комнате, но сделать это просто необходимо.
Грейси снова надела парик, и я провела гостью в нашу зеленую кухню, где стоял маленький круглый стол, идеально подходящий для спиритического сеанса.
– Нам понадобятся свечи? – спросила Грейси.
– Похоже, это не имеет значения.
Я пододвинула кузине Стивена стул, а сама расположилась спиной к окнам: не хотела видеть ни ворон, ни грачей, рассевшихся на ветках апельсиновых деревьев… или даже изгнанного Оберона, пытающегося вернуться домой.
К моему немалому изумлению, тетя Эва вбежала в комнату и плюхнулась на один из двух пустующих стульев.
– Давай, только быстро. И клянусь, если кто-нибудь пострадает…
– Он не собирается нападать на людей. Опасности нет.
– Нам надо взяться за руки? – спросила Грейси.
– Пока нет. – Я прижала ладони к столу. – Вообще-то, Грейси, я для начала хотела бы задать тебе несколько вопросов.
– Мне? – Грейси отшатнулась. – Каких вопросов?
– Мэри Шелли, будь милосердна, – предостерегла меня тетя Эва. – Не забудь, что я тебе говорила. Нельзя совать нос в чужие дела.
– Я знаю. Но мне нужны ответы. – Я пристально взглянула в светло-карие глаза Грейси. – Скажи мне правду: ты считаешь Джулиуса честным человеком?
Грейси вздрогнула, и мне в рот лавиной хлынуло свернувшееся молоко. Это было так ужасно, что меня чуть не стошнило. В попытке подавить рвотный рефлекс я вцепилась обеими руками в стол.
Тетя Эва наклонилась ко мне:
– Что случилось?
Я, скривившись, сглотнула отвратительный вкус вины, заполнивший весь мой рот.
– Все хорошо. Уже прошло…
– Тебя сейчас вырвет? – спросила тетя Эва.
– Я в порядке. – Я откашлялась, пытаясь избавиться от мерзкого привкуса. – Э-э… ладно… Грейси, я попробую поставить вопрос иначе. Помогая Джулиусу в студии, ты когда-нибудь замечала, чтобы он жульничал?
Грейси покачала головой, и неприятный вкус начал исчезать.
– Я никогда не входила вместе с Джулиусом в его проявочную комнату, но была там, когда в нее однажды приходил с расследованием мистер Дарнинг.
– И что сделал мистер Дарнинг? – спросила я.
– Он поставил свои инициалы на пустых фотопластинах, чтобы Джулиус не смог подменить их уже использованными. И Джулиус прошел все проверки, что, похоже, поставило мистера Дарнинга в тупик. Там были репортеры и все такое. Ах да, взгляни на это. – Она щелкнула серебряным медальоном, висевшим у нее на шее ниже маски. – Это я и дух моей мамы – нас сфотографировал Джулиус.
Я наклонилась поближе, но увидела лишь пушистую полосу света позади Грейси, торжественно сидевшей на фоне черной портьеры Джулиуса.
– Я вижу только мутное пятно.
– Это, видимо, она.
– А-а… – Я снова опустилась на стул и нахмурилась. – Итак, ты считаешь его честным человеком?
Грейси закрыла медальон.
– Я ничего не могу об этом сказать. – Она опустила голову. – Он не всегда хорошо обращался со Стивеном.
– Что он ему делал?
– Я знаю… – почесывая затылок, произнесла Грейси. – Он иногда крал со стены фотографии Стивена и уничтожал их… сжигал.
Тетя Эва от изумления открыла рот.
– Он сжигал фотографии своего брата?
Грейси кивнула:
– Стивен опасался, что к тому времени, как он вернется с войны, все его работы будут уничтожены, поэтому упаковал большую часть снимков и негативов и приблизительно за неделю до отъезда их спрятал.
Я наклонилась вперед:
– Ты знаешь, куда он их положил?
Она покачала головой:
– Он даже своей маме отказался сказать, что он собирается с ними сделать. Наверное, боялся, что она проговорится и о том, где они находятся, узнает Джулиус. Она считала, что он, вероятно, оплатил ячейку в банке или на почте и положил их туда на хранение.
– Почему Джулиус уничтожал работы Стивена? – спросила тетя Эва.
Глаза Грейси снова увлажнились.
– Мои кузены всегда грызлись как собаки, а после кончины отца Стивена их ссоры стали еще ожесточеннее. Тетя Элеонора подумывала о том, чтобы попросить Джулиуса съехать, но она всегда любила его чуть больше, хотя никогда в этом не признавалась. Они с Джулиусом вместе сбежали от ее первого мужа, который был жутким пьяницей. Она всегда жалела его, потому что ранние годы он провел с таким агрессивным отцом.
Я провела ногтем по царапине на столе, размышляя об исчезнувших фотографиях.
– Стивен подарил мне два своих снимка перед самым отъездом в учебный лагерь… но остальные он, видимо, уже спрятал. Он ничего не сказал мне о тайнике, но у нас было слишком мало времени… Я не думаю, что это то, что его тревожит. Не знаю… – Я посмотрела на Грейси. – Вчера в Доме Красного Креста я познакомилась с одним из его друзей из его батальона.
Грейси ссутулилась так же, как и ее брат, когда я начала расспрашивать его о состоянии Стивена.
– Я очень расстроилась и растерялась, услышав то, что его друг рассказал мне о последних днях Стивена во Франции, – продолжала я. – Ты хочешь услышать, что я узнала?
Ее круглый подбородок задрожал, и она едва заметно кивнула.
