– Почему вы хотите меня отравить? – попыталась закричать я, но голос, вырвавшийся из моего сожженного реактивами горла, был слишком хриплым и слабым. – Не выклевывайте мне глаза.
– Долго это еще будет продолжаться? – прошептала одна из фигур низким голосом.
– Понятия не имею. Терпение. Сделай еще несколько снимков. Он и в самом деле выглядит так, как будто умирает от гриппа. Я думаю, это потому, что он задыхается.
– Как насчет веревок? Пациентов, умирающих от гриппа, не привязывают к кроватям.
– Проклятье. Я об этом не подумал. Сними их с него.
Создания снова приблизились, наблюдая за тем, как я корчусь, выплевывая жгучий яд.
– Мне кажется, он еще способен сопротивляться. Когда он бредит, он очень силен.
– Я думал, ты накачиваешь его морфием.
– Какого черта я позволил тебе склонить меня к этому?
– Подумай об огромном влиянии на мир психических исследований, если нам удастся запечатлеть то, как его душа покидает тело!
– Ты думаешь об этом только потому, что куришь больше дури, чем я, и он не твой брат.
– В нем уже почти не осталось ничего человеческого. Он уже покойник, разве ты не видишь?
– Почему он сказал, что мы собираемся выклевать его глаза?
– Потому что он псих.
– Я пошел за пистолетом.
– Нет! Его дух вылетит слишком быстро. Мы не успеем его сфотографировать.
– Я больше не могу это выносить. Он на меня смотрит. Я принесу пистолет и избавлю его от мучений.
– Нет! – закричала я голосом, в котором действительно не было ничего человеческого. – Не стреляйте в меня! Выпустите меня отсюда! Не убивайте меня!
Вокруг была суматоха – шорох перьев, топот ног, голоса, спорящие о том, ускорить ли процесс. Одно из существ освободило мои запястья от веревок, но птицечеловек с низким голосом повалил его на пол и отключил. Комната вращалась, как будто я сидела на ярмарочной карусели. Мои горло и живот горели огнем. Я повернулась на бок и увидела серебристый блеск пистолета на тумбочке возле кровати.
Мое спасение!
Я потянулась к нему в отчаянной надежде убить ссорящихся птиц прежде, чем они прикончат меня. Мои неуклюжие пальцы стиснули оружие. Вдруг кто-то ударил меня по голове. Мир замер, и в черной сгустившейся атмосфере раздался звук выстрела. Меня манило к себе белое залитое кровью небо, увлекая к себе мою душу, а внизу кто-то кричал:
– Скорее! Фотографируй. Мы упустим момент! Мы его упустим!
А затем все началось снова. Я открыла глаза, и мир вокруг был темным, а мои запястья были привязаны к кровати грубыми веревками, прожигавшими кожу насквозь. Я лежала на спине, а от двери доносился чей-то шепот.
На этот раз кто-то схватил меня за руки и встряхнул. Я услышала имя «Мэри Шелли» и растерялась. «Мэри Шелли. Почему она здесь?»
– Оставьте нас в покое! – закричала я. – Не отравляйте меня. Вы меня убиваете!
Чья-то ладонь ударила меня по лицу.
– Перестань это говорить. Почему ты это говоришь?
– Не убивайте меня. Пожалуйста, не отравляйте меня!
– Прекрати. Я тебя не отравляю. Почему ты говоришь, как будто ты – это он?
Тот, кто на меня напал, тряс меня до тех пор, пока у меня перед глазами не появилась пустая, залитая солнцем комната. На меня смотрело лицо Джулиуса – не птицы! Я нигде не видела ни одной птицы.
Над головой Джулиуса на белой штукатурке виднелись темные пятна – остатки крови. Это была кровь Стивена на преследовавшем его белом небе.
– О боже. О боже. – Я пришла в себя и попыталась сесть, с удивлением обнаружив, что мои запястья не связаны веревками. – Стивен? Ты меня слышишь? Тебя пытались отравить не чудовища.
– Не смей говорить, что это я пытался его отравить. – Джулиус снова начал трясти меня за плечи. – Ты меня слышишь? Это был не я.
– Мисс Блэк. Что, по-вашему, вы видели?
Я вздрогнула от звука голоса второго мужчины, как от пистолетного выстрела. Возле камеры стоял мистер Дарнинг. Он спокойно высыпал порошок из баночки на поднос фотовспышки, как будто готовясь снять обычный студийный портрет.
– Вы выглядели так, будто находились в трансе, – продолжал он. – Я сделал снимок вашего интригующего состояния, и мне не терпится увидеть, удалось ли нам заснять процесс вашего общения с потусторонним миром.
Меня стошнило.
В голове промчались наши беседы о духах и науке: «Врач по фамилии Мак-Дугалл проводил эксперименты, пытаясь установить изменения в весе тела после смерти… в интернате для неизлечимо больных туберкулезом… Он закатывал койку с умирающим человеком на промышленные весы для взвешивания шелка, после чего не сводил глаз с весов, а его помощники отмечали время последнего вздоха… Я стремлюсь найти осязаемые доказательства того, что мы все после смерти куда-то переходим. Невыносимо больно думать, что душа такого нежного создания, как Вив, исчезла навсегда».
– Что вы видели? – снова с любопытством спросил мистер Дарнинг, приподняв брови, и поставил заряженную вспышку на подставку рядом с камерой. – Его дух?
– Нет. – Я выровняла дыхание, хотя правда открывалась мне во всей своей ужасающей очевидности. – Я видела двух черных птиц, ставящих эксперименты на утратившем рассудок ветеране войны, пользуясь его растерянностью и темнотой.
Джулиус стиснул мои руки.
– Почему ты тоже говоришь о черных птицах? В этом доме никогда не было никаких птиц.
– Те, кто его убивал, в своей темной одежде и клювоподобных защитных масках были похожи на птицелюдей. Он хотел их застрелить, но схватил пистолет неправильно и, видимо, нажал на спусковой крючок. Это не было самоубийство – он был дезориентирован и защищал свою жизнь. Он умер, пытаясь выжить. Он не хотел стать покойником.
– Хотел застрелить их? – спросил мистер Дарнинг.
– Дарнинг, ты слышал, что она только что сказала? Покойник. Ты так называл его той ночью.
– Возможно, Джулиус, тебе стоит прекратить повреждать свой мозг запрещенными веществами. – Мистер Дарнинг сунул голову под черную ткань позади камеры. – Когда твой брат бился в конвульсиях безумия, меня рядом с ним точно не было.
– Дайте мне встать с этой кровати, пока это все не началось снова. – Я сжалась, отшатнувшись от рук Джулиуса. – Я чувствую вкус яда и дыма от вспышки. Не заставляйте меня проходить через это еще раз.
– Давай сделаем еще один снимок, прежде чем она встанет, – произнес мистер Дарнинг. – У меня все готово.
– Может, ты прекратишь фотографировать?! – заорал Джулиус. – Вылезь из-под этой тряпки и прекрати вести себя в моем доме, как в лаборатории. Меня тошнит от твоих отвратительных исследований, преследующих меня каждую ночь. Меня тошнит от того, что кровать моего брата из-за тебя ходит ходуном каждую ночь и мне приходится это слушать.
