Я подвинулась к нему.
– Он ударил меня камерой. Что, если я так и останусь мертвой? Что, если никто меня не найдет и не поймет, что произошло?
Меня охватило отчаяние; кровать Стивена задрожала.
Джулиус разрыдался еще громче.
– Стивен, прекрати меня преследовать. Оставь меня в покое. Уходи.
– У вас тут все в порядке? – спросила какая-то женщина за окном.
– Кто это? – спросила я у Стивена.
– Судя по голосу, наша соседка.
– Я услышала звон разбитого стекла, – продолжала женщина. – Джулиус, ты здесь? Никто не ранен?
Джулиус попытался приподнять голову.
– Позовите на помощь! Я истекаю кровью.
– Я не уверена, что мне удастся найти скорую. Я позову мужа и принесу бинты.
– Мне нужны болеутоляющие. Эта боль невыносима.
Мистер Дарнинг застонал, как будто приходя в себя, но не шелохнулся, лежа на моих ногах.
Я переключила внимание на окна с выбитыми стеклами и прислушалась, пытаясь расслышать шаги соседки, бегущей к своему дому. Мне показалось, я слышу, как она ступает по траве.
Стивен обхватил руками колени.
– Выходит, это были не птицы?
– Нет. – Я окончательно передвинулась к нему и прислонилась к его боку. – Это были люди.
– Они действительно пытались меня убить, чтобы победить в конкурсе?
– Да, мне очень жаль. – Я взяла его за руку. – Мистер Дарнинг любил одну молодую женщину, но она умерла. Он жаждал получить доказательства жизни после смерти, а твой брат отчаянно нуждался в деньгах. Мне кажется, они оба были не в себе, находясь под воздействием наркотиков. Возможно, они подружились на почве своей зависимости или…
Меня вдруг осенило. Я вспомнила не дававшую мне покоя загадку. Мистер Дарнинг разоблачил всех фотографов-мошенников, за исключением Джулиуса.
– Нет, погоди. Они были знакомы прежде, чем мистер Дарнинг назвался ловцом мошенников?
Стивен наклонил голову:
– Ты имеешь в виду Алоизиуса Дарнинга?
– Да. Ты его знал?
– Так звали одного второсортного фотографа, который собирался закрыть свое ателье, когда я уходил на войну. Я умер из-за него?
– Один из них сыграл роль мистического фотографа, а второй – роль эксперта. И оба извлекли из этого выгоду. Ничего удивительного, что мистер Дарнинг всегда отрицал существование доказательств того, что Джулиус шарлатан. Вероятно, он также позировал в качестве духа погибших солдат. – Я посмотрела вниз на человека, который, как мне когда-то казалось, говорил голосом моего отца. – Все это время он водил меня за нос. Я находилась в таком же уязвимом положении, как и все остальные, верно?
Где-то внизу открылась дверь.
Стивен весь подобрался, продолжая висеть под потолком.
– Если они найдут стеклянную пластину в рюкзаке, то получат документальное доказательство того, что он на тебя напал и Джулиус при этом присутствовал. Это породит вопросы, и, возможно, всплывут снимки, сделанные в ночь моей смерти.
– Но что, если они не заметят этой пластины? Что, если никто так и не заглянет в этот рюкзак?
– Возвращайся и покажи им пластину сама.
Я испуганно вжалась в потолок. Мне было страшно возвращаться в эту израненную плоть под нами. Мое лежащее на полу тело остывало и серело с каждой минутой.
– Давай, – произнес Стивен. – Я не смогу уйти, зная, что ты умерла из-за меня. Втиснись обратно в свое тело. Исправь хоть что-то в этом ужасном мире.
Седовласая пара ворвалась в спальню с рулонами бинтов в руках. Они уставились на кровь и стекло и замерли, пытаясь осмыслить произошедшее в комнате. Мужчина опустился на колени возле моего тела и взял меня за руку, нащупывая пульс.
– Возвращайся, Шелл. – Стивен ласково погладил меня по волосам. – Все будет хорошо.
– Что, если мир все равно не станет лучше?
– Шансы на это будут гораздо выше, если в мире будешь ты. Иди. Я смогу обрести покой, только если ты выживешь.
Я взглянула в его карие глаза. Меня охватило такое же беспокойство, как тогда, когда мы были в гостиной.
– Сделай меня счастливой, прежде чем расстаться со мной, – произнесла я.
– Что?
– Я собираюсь отправиться навстречу своим битвам так же, как ты когда-то. Сделай меня счастливой.
Гравитация резко дернула меня вниз, угрожая разлучить с ним. Мы схватились за руки, прежде чем это произошло.
Он наклонился и поцеловал меня, и на этот раз его прикосновение не сопровождалось видениями окровавленного неба, поля боя и черных птиц. Вместо дыма и гари я ощутила божественно сладкий вкус глазури на торте, когда сахар не пересушен. Вкус любви, к которой не успело примешаться страдание.
Наши губы касались друг друга, пока гравитация не стала слишком сильной.
Он сжал мою руку:
– Иди и проживи удивительную и насыщенную жизнь, Шелл. Возвращайся, когда станешь старушкой. Расскажешь мне, что ты сделала с миром.
Я кивнула, пытаясь удержать его пальцы:
– Поклянись мне, что ты будешь покоиться с миром.
– Клянусь.
Мое тело внизу показалось ближе, чем прежде. Еще немного, и мне предстояло нырнуть в его мучительный ледяной холод. Наши руки выпрямились, а пальцы трепетали от напряжения. Все драгоценные мгновения, которые при жизни мы провели вместе – с того дня, когда он принес в школу свою камеру, до того утра, когда я увидела его сквозь стекла своих летных очков сидящим на ступенях лестницы в доме на Коронадо, – согрели мою душу и рассеяли тьму. Я была готова.
Безмолвный счет до трех.
Мольба о том, чтобы конец не был мучителен – для нас обоих.
Я закрыла глаза и отпустила его.
Глава 30. РОМПОТИС
В минуты, последовавшие за падением в это ледяное, налитое свинцом тело, я каким-то образом сумела найти в себе силы, чтобы сунуть руку в рюкзак Стивена и отдать деревянную кассету соседу Эмберсов, который кричал своей жене, что я жива.
– Возьмите. – Я сунула гладкую деревянную коробочку в руку мужчине. – Здесь доказательства того, что люди, вместе с которыми вы меня нашли, чудовища.
Прежде чем мои веки снова смежились, поток теплого желтого света озарил дальний угол потолка и тут же исчез.
Воспоминания о том, что происходило со мной после моей мимолетной смерти в спальне Стивена, были путаными и обрывочными. Озноб, пробирающий меня до самых костей. Сверлящая боль в черепе. Соленый бульон, который кто-то пытался влить мне в рот. Мучительно ноющие мышцы. Хрипы. Заполненные жидкостью легкие. Я тщетно хватала ртом воздух. Бредила. Тонула.
