Мой рейс приземлился в Сеуле – современном городе, который на вид ничем не отличался от любого города на Восточном побережье США. Линию горизонта формировали гигантские небоскребы, а на широких улицах были привычные пробки.
«Рэйнбоу Уорриор» стоял в Пусане на юго-востоке Кореи. После поездки на поезде, которая показалась мне почти бесконечной, я добрался до причала и устремил взгляд на корабль. Организация Greenpeace назвала свой корабль в честь известного пророчества: «Когда мир будет болеть и умирать, люди восстанут, словно Воины Радуги». Три корабля с названием «Рэйнбоу Уорриор» поочередно свидетельствовали с конца 1970-х годов. Тот из них, на который сейчас смотрел я, был построен специально для Greenpeace и сошел со стапелей в 2011 году. Меня поразили его размеры: 60 метров в длину, две мачты, каждая из которых превышает 50 метров. Кроме того, на корабле было 30 коек для экипажа – более чем достаточно для эффективного ведения кампаний. Корпус окрашен в зеленый цвет, на носу радуга – знаменитый на весь мир символ корабля. Хотя корабль ходит преимущественно под парусами, чтобы сократить потребность в топливе, он не уступает в скорости многим коммерческим судам, а его двигатели могут быть запущены за несколько минут. Кроме того, имеется и вертолетная площадка: капитан и экипаж могут следить за подозрительной рыболовецкой деятельностью и с воздуха. По левому борту на кране располагается надувная шлюпка.
Поднявшись на корабль, я восхитился тем, как много работает экипаж и с какими опасностями он сталкивается. Для меня было честью стоять на борту судна, команда которого столько перенесла. Первый «Рэйнбоу Уорриор» подвергся атаке гранатами, когда шлюпки Greenpeace защищали китов. Затем судно было атаковано 10 июля 1985 года в новозеландском Окленде в ходе наблюдений за французскими ядерными испытаниями на атолле Муруроа и протестов против них. Ближе к полуночи в тот день капитан Пит Уилкокс и большая часть экипажа уже спали, в то время как несколько человек, в том числе фотограф Фернандо Перейра, болтали и допивали две последние бутылки пива. Вдруг выключился свет, раздался резкий треск разбивающегося стекла и внезапный рев воды. Те, кто уже находился на палубе, взобрались наверх по вантам или перепрыгнули на причал. Уже через несколько минут все покинули корабль и наблюдали за тем, как стальные мачты клонятся к причалу. «Я стоял и смотрел на то, как корабль пускает пузыри», – вспоминал позднее капитан Уилкокс. Тогда кто-то сказал, что Перейра до сих пор на борту. Португальский фотограф присоединился к экипажу «Рэйнбоу Уорриор», чтобы зафиксировать французские ядерные испытания на пленку и рассказать о них всему миру. Но в тот вечер его унесло потоком воды, и он утонул. Незадолго до инцидента ему исполнилось 35.
Конечно, дело было не в столкновении с другим судном. Чтобы «нейтрализовать» корабль перед акцией протеста, агенты французской секретной службы в полном водолазном снаряжении прикрепили к борту судна два пакета пластиковой взрывчатки – один к винту, а другой к внешней стенке моторного отделения. Изначально французское правительство полностью отрицало свою причастность к операции, но свидетельств его участия было предостаточно. В результате премьер-министр появился на телевидении, откашлялся и заявил пораженной публике: «Агенты DGSE [французской секретной службы] потопили этот корабль. Они действовали по приказу».
Перед судом предстали лишь двое агентов. Доминик Приор и Ален Мафар, притворявшиеся швейцарскими туристами, были признаны виновными в попытке убийства и получили десять и семь лет лишения свободы соответственно. Благодаря вмешательству ООН им было разрешено отбывать срок на атолле Хао – на французской военной базе в Полинезии, в результате они вышли на свободу менее чем через два года.
Через 30 лет аквалангист Жан-Люк Кистер, работавший на французскую секретную службу, принес извинения за то, что прикрепил взрывчатку к борту судна. «На моей совести смерть невинного человека, – сказал он. – Думаю, настало время выразить свою глубокую печаль и соболезнования».
Хотя членов Greenpeace обычно все же не убивают, их работа может быть опасной. Многие рыболовецкие суда попросту игнорируют международное законодательство, рыбачат без лицензии и не хотят, чтобы их поймали. Много раз с рыболовных судов в адрес кораблей Greenpeace летели не только ругательства, но и опасные предметы. Нередко приходилось делать предупредительные выстрелы. Один рыбак бросался в вертолет Greenpeace и повредил его лопасти. В 2016 году члены Greenpeace нарисовали знак нелегального лова рыбы на борту тайваньского судна. Возмущенный капитан судна отправил своих людей на шлюпках атаковать надувные лодки Greenpeace. Они врезались в лодки и напали на активистов с металлическими прутьями. Одного активиста ранили ржавым крюком.
Когда корабли находятся в национальных водах, местные власти могут защитить свои акватории: они вправе посещать заходящие корабли с целью проверить их бортовые журналы и удостовериться, что у них есть необходимое разрешение. К сожалению, многие прибрежные государства слишком бедны, так что у них просто не хватает кораблей для патрулирования и инспектирования каждого рыболовецкого судна. Однако инспекторы могут воспользоваться помощью «Рэйнбоу Уорриор».
Мне устроили обширную экскурсию по кораблю. Под палубой оказался камбуз, где в нескольких холодильниках хранился запас пищи для команды, совершающей длинные морские переходы. Кок готовил для команды зеленый салат. Большая часть экипажа болтала в кают-компании. За кают-компанией находилась библиотека с обширным выбором книг и журналов. Каюты показались мне удобными. В каждой из них стоял небольшой прикроватный столик для чтения, так что каюта размером 3,5 на 5,5 метра напоминала комнату в студенческом общежитии. Наконец меня познакомили с Хетти – одной из первых женщин-капитанов на «Рэйнбоу Уорриор». Как и Мадонне или Бейонсе, Хетти достаточно первого имени. Она утверждает, что море у нее в крови: она начала ходить под парусом в Нидерландах, когда ей было 14. Она попала в Greenpeace в 1992 году, а до того работала на туристических судах. «Я считаю, что эта организация – голос неравнодушных людей, голос самой природы, – сказала она с сильным голландским акцентом. – Свидетельствование – один из важнейших наших проектов. Мы должны показать миру фотографии и видеозаписи нелегальной рыбной ловли, потому что надо же что-то с этим делать». В доказательство она включила компьютер и показала мне фотографии страдающих акул и других сверххищников – например тунца и меч-рыбы.
За свою жизнь тунцы проходят тысячи километров. Чаще всего суда по лову тунца находятся в международных водах, что осложняет применение законодательства. Сейчас миссия «Рэйнбоу Уорриор» состоит в том, чтобы обратить внимание общественности на индустрию лова тунца и пресечь нелегальное и незарегистрированное рыболовство. Тунец, как и акулы, делится на огромное количество подвидов, размеры этих рыб колеблются от пары килограммов до почти восьмисот. Взрослый голубой тунец может весить больше, чем белый медведь. У тунца гладкое, торпедообразное туловище. Как и акула, это сверххищник. Древние греки восхищались тунцом; на протяжении большей части истории Средиземноморья эта рыба была важной частью местной культуры. Поскольку акулы охотятся на тунцов, то они часто встречаются неподалеку от скоплений этой рыбы – что особенно характерно для мако. В наши дни от тунца зависит питание и рабочие места во многих прибрежных странах. Тунец – основной объект рыболовства в мире, индустрия его лова оценивается в 40 миллиардов долларов [5], а рынок консервированного тунца – в 30 миллиардов. Хотя цена за тонну невелика, общий вес добываемого тунца просто невероятен. Почти 80 % всего добытого тунца отправляется на консервные заводы. Остальные 10 миллиардов долларов приходятся на других потребителей. Например, рынок корма для кошек и рыб на базе тунца оценивается примерно в миллиард долларов. Три четверти всего тунца добывается в Тихом океане.
