Мой друг Рич Корхаммер некогда переехал из Нью-Йорка в Австралию. Я позвонил ему и спросил, не примет ли он меня в гости. Рич ответил, что я могу приехать в Брисбен хоть сейчас. Брисбен, столица австралийского штата Квинсленд, расположен на восточном побережье страны. Это третий по населению город Австралии – 2,3 миллиона человек.
Когда я приехал в Брисбен, то увидел пальмы, яркое голубое небо и белые песчаные пляжи – и город сразу мне понравился. Океан здесь прозрачно-бирюзовый, лето жаркое, зима тоже относительно теплая, так что плавать и нырять здесь можно круглый год. Хотя я находился в нескольких тысячах километров от дома, мне казалось, что я все еще в Америке. Пиццерии, торговые центры и автомобильные пробки встречаются повсеместно, напоминая о побережье Нью-Джерси. Как только я устроился, мы с Ричем отправились на Байрон-Бей, один из самых знаменитых пляжей востока Австралии. У меня был джетлаг, очень хотелось спать, так что я решил, что для восстановления мне нужно поплавать. Пляж Байрон-Бей имеет форму полукруга: сначала ревущие буруны, потом – белый песок и, наконец, у самой дороги, роскошные зеленые деревья, обеспечивающие купальщикам желанную тень. Волны были сильные, и мы решили выйти в море на каяке, но вскоре оказалось, что наша четырехметровая лодка Sun Dolphin не справляется со стихией. Каждый раз, когда мы пытались выгрести, волны отбрасывали нас назад: между пляжем и открытым морем образовалась настоящая непроницаемая стена. Однако мы не отчаивались и продолжали бороться, пока трехметровый вал не выбросил нас из каяка.
Болтаясь в белой пене воды и чувствуя себя в безопасности только благодаря спасательным жилетам, мы с Ричем в отчаянии смотрели на то, как нашу лодку, превратившуюся в мертвый груз, относило все дальше к берегу, который был от нас метрах в ста. Понаблюдав за тем, как каяк качается и переворачивается, я подумал, что если бы мы с Ричем остались внутри, то могли бы серьезно пораниться. Любой из нас мог получить лодкой по голове. Хотя плыть в погоню за лодкой довольно унизительно, оба мы по крайней мере держались на плаву, не получили травм и были в безопасности, за исключением некоторого урона нашей гордости. Плывя к берегу, я напоминал себе, что океан может быть опасным местом и его нужно опасаться. В нашем случае страх спас нас от возможной катастрофы, и вскоре я понял, что страх – тайное оружие природы, которое вообще играет большую роль в океанах.
Затем я отправился на остров Херон на юге Большого Барьерного рифа. Я проехал 550 километров к северу от Брисбена вдоль восточного побережья и в небольшом городе Гладстон сел на паром, за два часа доставивший меня к центру Кораллового моря. Остров Херон назван в честь обитающих здесь цапель – по-английски herons. Он покрыт зеленью и имеет круглую форму. Он входит в состав Морского национального парка из списка Всемирного наследия ЮНЕСКО. Местные флора и фауна развиваются свободно, практически без участия человека, несмотря на то, что остров посещает огромное количество аквалангистов: мест для погружения здесь множество, это один из самых привлекательных дайверских курортов в Австралии. Весь год здесь можно увидеть интереснейших животных, в том числе зеленых черепах и головастых морских черепах
[42]. В пизониевых
[43] лесах с шумом носятся туда-сюда птицы – глупые крачки и тонкоклювые буревестники. Гуляя по северному пляжу острова, я с удивлением смотрел, как маленькие черепашки бегут к воде. По счастливой случайности я прибыл как раз в сезон выведения черепахами потомства. Самки головастых морских черепах откладывают в песок яйца, и через два месяца вылупившиеся и подросшие черепашки начинают свой бег к океану – без участия взрослых, опираясь исключительно на инстинкты. Но перед тем, как достичь воды, юные черепашки должны избежать нападения множества птиц, рассчитывающих на легкую добычу.
Стоя на берегу, я наблюдал за тем, как маленькая черепашка сантиметров восьми в длину отчаянно пытается добраться до воды. Меня поражало, как природа смогла создать идеальную копию 150-килограммовой взрослой черепахи. Когда она бежала к океану, ее плавники хлопали: она напоминала какого-нибудь гребца, яростно гребущего к берегу. К моему ужасу, ее склевала чайка. Увидев, что несколько других чаек напали на других черепашек, я решил сопроводить некоторых до воды. Я понимал, что нарушаю дарвиновские законы, но бой был слишком неравным: черепашки нуждались в помощи. Я отправил одну черепашку в воды, ласково набегавшие на белый песок, и молча отпраздновал ее боевое крещение.
Позже, гуляя по причалу, я заметил плавник с белой точкой на конце: это была рифовая серая акула в поисках добычи. Рядом проплыл австралийский сарган – рыба с тонким 30-сантиметровым туловищем, которая всегда напоминала мне линейки, какими мы с одноклассниками пользовались в начальной школе. Акула заметила саргана и бросилась в погоню за ним. Сарган устремился к мелким водам у ближайшего коралла: здесь от поверхности до дна было сантиметров десять, так что акула была обречена на неудачу. Сарган исчез внутри коралла, а акула в последнюю секунду успела свернуть, чтобы не влететь в коралл. Акула упустила жертву; так часто бывает с хищниками, но я знал, что вскоре ей повезет.
Наблюдая за уплывающей рифовой акулой, я услышал детские голоса. С парома высаживался целый школьный класс – дети 10–11 лет. Они собирались нырять с причала. Обеспокоенный, я устремился к их учительнице. «Нельзя позволять им плавать, – предупредил я ее. – Тут акулы прямо у пирса». Она посмотрела на меня и немедленно произнесла нечто совершенно для меня неожиданное: «А, все нормально». После этого она отвернулась, продолжая разговаривать с детьми.
«Нет, вы не понимаете, акулы прямо тут, на мелководье, дети будут прыгать прямо в их стаю!»
Она вежливо, но твердо ответила: «Да-да, я знаю. Все в порядке».
Мне показалось, что она сейчас погладит меня по голове, как одного из своих учеников.
Дети сбросили одежду и полотенца и запрыгнули в воду, произведя много шуму и брызг. Метрах в пятнадцати от них показалась рифовая акула – идеальное расстояние для нападения. Но вместо того, чтобы броситься на детей, акула внезапно развернулась и уплыла в открытое море: австралийские дети явно больше раздражали ее, чем вызывали аппетит. Все акулы одна за другой тихо уплывали с мелководья и растворялись за горизонтом.
Ранним утром следующего дня я и еще несколько человек встретились в доке, чтобы отправиться понырять к рифу Херон – главной достопримечательности острова, которую Жак-Ив Кусто включил в число десяти лучших мест для дайвинга в мире. Здесь живут тигровые акулы, и я был в восторге от перспективы поплавать вместе с ними. Кроме того, встречаются здесь и многие другие виды: акулы-молоты, серые рифовые и мальгашские ночные акулы. Это место знаменито своими коралловыми садами и подводными пиками, вершины которых находятся всего в четырех с половиной метрах от поверхности воды. С большим кислородным баллоном за спиной я прыгнул за борт нашей лодки и нырнул вниз, вдоль якорной цепи. Прочистив нос после резкого изменения давления, я увидел стайку сине-зеленых морских ласточек, плавающих рядом с рифом. С одной точки они казались светло-голубыми, с другой – зелеными и светящимися. Появилась черепаха-каретта
[44]. На ее пятнистом коричнево-белом панцире играли солнечные блики.
