Я поплыл параллельно дну. Из рифа выскакивали различные рыбы-губаны – сигарообразные рыбины, опоясанные ярко-синими, желтыми и пурпурными кольцами. Желто-голубой губанчик отважно нырнул прямо в жабры большого коричневого групера, чтобы покормиться там паразитами и другими образованиями, выросшими в жаберных щелях. Я попал на крупную станцию очистки, пользующуюся популярностью у местных рыб. Станции очистки – это рифы, где пелагических рыб, совершающих длинные заплывы, встречают рыбки, очищающие их от паразитов: это некое подобие придорожной мойки автомобилей. 15-сантиметровые губанчики – едва ли не самые живописные рыбы в океане: у них специализированные рты, которые приспособлены для хватания, отрывания и поедания усоногих рачков, паразитов и прочей мелкой живности, накопившейся на животных, бороздящих океаны. У этих рыб существуют 3–4-часовые рабочие смены: они обслуживают около 2 тысяч клиентов в день [1]. Обычно такая яркая раскраска может привлечь нежелательное внимание, но в данном случае это знак для грязных, усталых путешественников, что они добрались до нужного места. Такие взаимоотношения полезны и для пелагических рыб, которые очищаются от паразитов, готовясь к следующему заплыву, и для губанов, питающихся таким образом. Мимо проплыл тихоокеанский скат-манта – крупнейший из всех скатов, с крыльями-плавниками, словно бы сотканными из гигантского черного полотна, отороченного белым. Опоздав на чистку, он лениво плавал взад-вперед, вовсе не опечаленный своей медлительностью. К нему подплыло несколько губанчиков, и скат перестал взмахивать плавниками, словно переходя на нейтральную передачу и останавливаясь. Губанчики принялись за дело.
Я остановился полюбоваться одним из рифов, сформированным величественным белым оленерогим кораллом, цилиндрические ветви которого доходили в длину до двух метров. Казалось, я смотрю на стену, увешанную оленьими рогами, прикрепленными к деревянным табличкам. Несложно было догадаться, за что коралл получил свое название. Направившись к небольшой щели в коралле, я столкнулся лицом к лицу с морской ласточкой. Эта рыбка сантиметров двенадцати в длину, конечно, не так интересна, как акула, но тот образчик, что находился сейчас передо мной, был просто великолепен. Мелкие светящиеся точки добавляли голубой рыбке фиолетовый оттенок. Она царила на рифе, повелевая своей вселенной и питаясь зоопланктоном. Вид у нее и впрямь был величественный. Не обращая внимания на разницу в размерах между нами, рыба бросилась на меня. Я уклонился от столкновения – она победила.
Продолжая исследование рифа, я проплыл над гигантской тридакной, самым крупным видом моллюсков в мире, достигающим длины более одного метра и массы более 200 килограммов. Ее мягкая мускулистая мантия, расположенная между створок, была ярко-фиолетового цвета. Меня предупреждали заранее об опасности попадания ноги между створками, которые схлопываются очень быстро.
Акул так и не появилось, зато вокруг рифа плавали стайки ярко окрашенных рыб-хирургов. Они питаются водорослями, растущими на скалах, помогая поддерживать состояние рифа. Каждый вид рыб-хирургов отличается своей уникальной окраской. У синих хирургов
[45] туловище ярко-синее, с темно-синими пятнами по бокам, как у Дори из мультфильма «В поисках Немо». У носорогов оранжевоиглых Naso lituratus спина имеет кричащую оранжевую расцветку. Однако у всех рыб-хирургов, независимо от цвета, есть общая черта – горизонтальный скальпелеобразный шип
[46] на хвостовом стебле, мощное оружие, всегда готовое к бою. Этот шип может достигать 5 сантиметров в длину, он очень острый. Резкий укол может ранить другую рыбу или ныряльщика. К счастью, мне удалось этого избежать
[47]. Продвигаясь между стремительно растущими стенками рифа метрах в восемнадцати от поверхности воды, я чувствовал себя, как на Пятой авеню в тени высящихся офисных зданий. Величественный, живой и дышащий коралл состоит из крошечных полипов
[48], у которых посреди тела расположен рот, а вокруг него – щупальца, улавливающие пищу из воды. Каждый полип имеет в диаметре лишь несколько миллиметров, а в длину насчитывает пару сантиметров. Скелет живых существ может быть внутренним, как у человека, или внешним, как у цикад. Если говорить о полипах, то у них внешний скелет, а свои тела они достраивают при помощи содержащегося в океане карбоната кальция. Как дети, коралловые полипы растут каждый день. Однако темп их роста – 0,5–2,5 сантиметра в год, так что полипам требуются тысячи лет на то, чтобы вырасти в коралловый риф
[49].
Я наслаждался красотой коралла и великолепием строительных работ, двигаясь по различным улицам и авеню подводного города. Посмотрев направо, свернул налево, на «бульвар», и наткнулся, как турист на местного, на трехметровую рифовую акулу, скрывавшуюся в подводной пещере. Я уплыл оттуда как можно быстрее, надеясь, что акула каким-то образом меня не заметила. Однако быстро понял, что моя неуклюжесть все же привлекла ее внимание. Акула покинула пещеру и поплыла в моем направлении. Я решил, что она меня преследует, но тут она начала плавать кругами и, завершив второй круг, медленно опустилась на песок. Я понял, что прервал сон акулы и что ей больше хотелось отдохнуть, чем откусить кусочек от непрошеного гостя.
Ученые пока не знают, действительно ли акулы спят, но их активность определенно зависит от времени суток. Рифовые акулы обычно более активны ночью, а днем отдыхают. Эта трехметровая рыбина вполне могла бы преподать мне урок и отучить прерывать чужой сон. Но вместо этого решила просто наплевать на какого-то примата и вернуться к дневной дреме. Я только что чуть не столкнулся с акулой – и остался цел и невредим.
