– Майкл Закари. Рад с вами познакомиться. Проходите.
Внутри царила та же утонченность, что и снаружи. Просторный атриум, изгибающаяся лестница, ведущая на второй этаж, на стенах предметы южноазиатского искусства. У двери на белой колонне стоял бюст Будды, в противоположном конце восседал еще один Будда, бронзовый.
– Привет! – сказала появившаяся из кухни Ривер. Она обняла Ярдли, затем Тэру. – Ребята, я так рада, что вы пришли!
– У тебя красивый дом, Энджи, – сказала Ярдли.
– На самом деле это дом Закари, но какая разница, правда?
– Охренеть можно, – сказала Тэра. Она оглянулась на мать, и та неодобрительно нахмурилась. – Я хочу сказать, очаровательный дом. И машина. И картины мне тоже очень нравятся. На самом деле я здесь всё обожаю, это замечательно!
– Ты просто прелесть. Итак, позвольте устроить вам обзорную экскурсию.
Пока Закари, извинившись, отправился к себе в кабинет заняться кое-какими бумагами, Ривер проводила гостей по дому. Они зашли в спальню, просторную, главное место в которой занимала такая огромная кровать, что на ней запросто поместились бы восемь человек. Кровать была прикручена к стене, и создавалось впечатление, будто она парит в воздухе. Шкаф для одежды размером с небольшую комнату, ванная, также просторная. Унитаз из светло-голубого мрамора, как и биде.
– Зачем два толчка? – удивилась Тэра.
– Это биде. Никогда не видела?
– Даже не слышала.
Ривер открыла кран, и хлынула струя воды.
– Ого, – воскликнула Тэра, – гениально!
Они вышли во двор к бассейну – большому прямоугольнику с темно-синей плиткой и подсветкой в каждой стене. Вода двигалась небольшими волнами, красиво отражая свет во всех ракурсах. У лестницы, ведущей в бассейн, стояли две скульптуры.
– Я обожаю этот бассейн! – сказала Тэра.
– Слушай, мы им почти не пользуемся. Я его открываю, только чтобы дать остыть воде. Приходи в любое время.
– Правда?
– Конечно. И приводи друзей.
– Энджи, не надо, – сказала Ярдли.
– Нет, я этого хочу. Так приятно слышать в доме юные голоса… – Кашлянув, Ривер оглянулась на дом. – Ужин уже почти готов. Надеюсь, ребята, вы проголодались.
* * *
Ужин прошел очень мило, заполненный рассказами Ривер о ее путешествиях по всему миру: общение с индейцами в джунглях Амазонки; сёрфинг в прибрежных водах Южной Африки, кишащих гигантскими белыми акулами; курение гашиша в парке в Амстердаме в компании полицейских. Ярдли все это казалось просто… неправдоподобным.
Она также узнала, что Ривер и Закари собрались пожениться и договорились взять фамилию Энджелы. Потому что, как сказала Ривер, она скорее повесится, чем позволит каким-то патриархальным предрассудкам указывать ей, какую фамилию она должна носить.
Ярдли попрощалась около десяти вечера. Ривер обняла ее и сказала, что свяжется завтра. Затем она обняла Тэру и повторила свое приглашение приходить в любое время с друзьями и пользоваться бассейном.
Закари пожал гостям руки и снова скрылся в доме. За ужином он, похоже, чувствовал себя неуютно. Ярдли обратила внимание на некоторые его странные привычки. Он симметрично раскладывал еду на тарелке, салфетка его была сложена под идеально прямым углом, вилка неизменно лежала слева, а нож – справа. У нее мелькнула мысль, не связано ли это с тем, как, по словам Ривер, Закари отнесся к тому, что с ней произошло.
Когда они вернулись домой, Ярдли остановилась перед крыльцом и сказала:
– Сейчас я должна встретиться с одним человеком. Включи сигнализацию, как только войдешь в дом.
– Наверное, я рвану к Стейси, если ты ничего не имеешь против. И дом ее ближе к лаборатории.
– Всё в порядке. Просто не забудь…
– Позвонить тебе, если я пойду куда-нибудь в другое место. Да, я знаю порядки, дуче
[14].
– Тэра, это не смешно.
Улыбнувшись, дочь вышла из машины. Проводив взглядом, как она зашла в дом, Ярдли включила на телефоне приложение системы безопасности. Она тронулась только после того, как Тэра включила сигнализацию.
Отъезжая от дома, Ярдли ощутила сильную тоску. Ей предстояло встретиться с человеком, который воскресит глубоко погребенные воспоминания. Однако Палач не оставил ей выбора.
Глава 18
Материалов дела оказалось совсем немного. Болдуин прочитал их по телефону, сидя за столиком открытого кафе. Наступила ночь, взошла луна.
Кейсон рассеянно макал ломтики картошки в кетчуп и жевал дольше необходимого, прекрасно сознавая, что даже не чувствует вкус. Его мысли были в другом месте: в доме Фарров. Он пытался представить себе, какую жизнь вели Хармони и Такер и был ли он действительно тем, кто похитил Сью Эллен Джонс.
Болдуин достал фотографию Хармони, которую дал ему Такер. На ней девочка широко улыбалась, у нее были сапфировые глаза и вьющиеся волосы. Только взглянув на Хармони, Кейсон сразу же понял, кого она ему напоминает.
Болдуин стал самым молодым следователем в управлении полиции Сан-Франциско. Он сразу же рьяно взялся за работу, целенаправленно стремясь к тому, чем действительно хотел заниматься: ограблениями и убийствами. После смерти матери от руки ее дружка, за что тот так и не понес наказания, Болдуин не видел для себя другого места – только в отделе расследования убийств.
Одно из его первых дел было связано с исчезновением тринадцатилетней девочки Анны Гордон. В полиции Сан-Франциско имелось отдельное подразделение, занимавшееся преступлениями против несовершеннолетних, однако исчезновение Анны досталось Болдуину в наследство как часть расследования убийства ее тетки, с которой она проживала. После того как отец Анны по пьяни убил ее тетку, девочка, спасаясь от него, выбежала из дома в соседний парк. Больше ее никто не видел.
Болдуин разыскивал ее как ищейка, взявшая след. Днем фотография Анны стояла у него на столе, по ночам она ему снилась. Он видел ее повсюду, куда бы ни пошел: в продуктовых магазинах, кинотеатрах и торговых центрах. Один раз даже схватил за руку какую-то девочку, приняв ее за Анну.
Прорыв случился через семь недель после ее исчезновения. Следователи из отдела по борьбе с наркотиками задержали человека, заявившего, что у него есть информация о «хорошенькой девочке с молочного пакета»
[15]. Болдуин его допросил. Задержанный сказал, что девочку продали за границу. Услышав это, Болдуин попросил повторить еще раз, решив, что он не так понял.
