– Успокойся, я пошутил. Про что именно ты думаешь, что это рицин?
– Я думаю, что Палач убил Кейти Парр с помощью рицина, а затем пытался убить с его помощью и Энджи, однако почему-то ему это не удалось.
Развернувшись, Болдуин прислонился к раковине.
– Токсикологи целую неделю…
– Рицин никто не искал. Для этого требуется очень специфический тест, занимающий много времени. Позвони и спроси. А я позвоню патологоанатому и узнаю, искал ли он следы от уколов на языке и глазах.
– Ты думаешь, не искал?
– Искал, но недостаточно тщательно. Если использовалась очень тонкая игла, обнаружить в этих местах следы от укола практически невозможно.
Болдуин вздохнул, размышляя о горах бумаги, которыми ему предстояло заняться.
– Хорошо, я позвоню в лабораторию в Куантико
[26] и попрошу заняться этим.
– Спасибо. Я очень тебе признательна, Кейсон.
Он помолчал.
– Как держишься? Близится твой последний день.
– Всё в порядке. Пожалуйста, дай знать, как только что-либо появится.
– Хорошо.
Они завершили разговор. Болдуин мысленно представил себе, какой была бы его жизнь с Ярдли. Много лет назад у него был такой шанс, и сейчас, оглядываясь назад, он видел, почему у них ничего не получилось. Она тут была ни при чем, во всем был виноват он сам и его работа… Неужели работа разобьет вдребезги любые отношения, надежду завести ребенка? Болдуин не знал, но надеялся на то, что ему не придется это узнавать.
Вздохнув, он позвонил в Куантико и в криминалистическую лабораторию в Вашингтоне.
Глава 24
На неделе вечером Болдуин заехал к Ярдли домой. Она пригласила его войти. Тэра сидела за столом и делала домашнюю работу.
– Как дела, малявка?
– Скоро я буду ростом выше тебя, Кейсон. И тогда уже я смогу называть тебя малявкой.
– Об этом не может быть и речи. Придется тебя арестовать.
Девушка улыбнулась, не отрываясь от уравнений.
– Вообще-то у меня есть одна знакомая в федеральной прокуратуре Соединенных Штатов, которая этого не допустит.
– Идем сюда, – сказала Ярдли.
Она провела Болдуина на балкон, где две лампы освещали столик, заваленный бумагами.
– Я просмотрела распечатку звонков Кейти, которую ты мне прислал. Она звонила на один номер, определить который я не могла до тех пор, пока не обратилась с ордером в телефонную компанию. Это сотовый доктора Закари. А теперь взгляни вот на это. – Ярдли протянула ему распечатку. Один номер был обведен ручкой. – Номер личного телефона Кейти Фарр среди звонков Закари. Они созванивались друг с другом.
– Ты шутишь?
Она покачала головой.
– Тринадцатого апреля – это тот день, когда Кейти умерла. Накануне было три звонка. За один только тот месяц Закари звонил ей не меньше шести раз. Энджи призналась мне, что думает, что у него завелась любовница, но не сказала кто. Я думаю, у Майкла Закари был роман с Кейти Фарр.
– Гм, – сказал Болдуин, садясь за стол.
– Что это значит?
Он медленно выдохнул сквозь поджатые губы.
– Я навел справки о Такере Фарре. Его дед владел в здешних краях участком земли, которую купил по дешевке, когда после войны вернулся с Тихого океана. Такер жил с дедом после смерти своего отца. Угадай адрес.
У Ярдли внутри все оборвалось.
– Багряное озеро.
Болдуин кивнул.
– Мать Такера пропала без вести, когда он был еще совсем маленьким. В опеке считают, что она умерла от передоза где-то на Восточном побережье. Затем от инфаркта умер отец, и с восьми лет Такера воспитывал дед. Я проверил его прошлое. Мартин Фарр. В его послужном списке есть абсолютно всё. Сексуальное насилие, нанесение тяжких телесных повреждений, кража, ограбление, поджог, наркотики… Как будто он поставил цель перебрать все серьезные статьи уголовного кодекса. И прими в расчет то, что мы говорим о шестидесятых и семидесятых годах, когда криминалистической экспертизы, по сути дела, еще не существовало. Так что на каждое преступление, за которое Мартин Фарр был осужден, наверное, приходится еще десять, когда он не был пойман. Не могу себе представить, что пришлось пережить Такеру, когда он рос.
– Не знаю, – кусая ноготь, пробормотала Ярдли. – Просто у меня такое чувство, что это не он.
– Ты ознакомилась с психологическим профилем, составленным Дэниелом?
– Он мне прислал, но я еще не смотрела.
Болдуин вывел отчет на экран телефона и протянул ей.
К чести Сарта, составленные им психологические профили, крайне подробные, сопровождались припиской, напоминающей полевым агентам не забывать о том, что составление психологического профиля – это искусство, а не наука, и в ходе расследования нужно соображать самим.
Сарт написал, что Палач с Багряного озера, вероятно, мужчина лет сорока, окончивший колледж или по крайней мере обладающий интеллектом выше среднего, женат, возможно, даже имеет детей. Предположил, что в прошлом этот человек уже совершал убийства, но затем прекратил – возможно, был арестован за какое-нибудь не имеющее к этому отношения преступление или потому, что решил сосредоточиться на воспитании детей. Что с серийными убийцами происходит гораздо чаще, чем полагают многие сотрудники правоохранительных органов.
Самые опасные преступники – те, из-за которых Ярдли не спала ночами, – отличались незаурядным терпением. Они могли прожить десять лет, никого не убив, а затем, когда обстоятельства становились более благоприятными, начинали снова. Это пугало, поскольку означало, что убивать для них – не какая-то непреодолимая потребность, которую необходимо осуществить во что бы то ни стало, а удовольствие, которому они предаются по собственному выбору, и удар свой они наносят только в идеальных условиях. Самый редкий тип серийных убийц, таких поймать труднее всего.
В остальном психологический профиль состоял из стандартных предположений, до которых Ярдли и сама дошла: белый, психологическая травма в раннем детстве, связанная с насилием, пристрастие к спиртному. Этот раздел она лишь пробежала взглядом.
Из написанного Сартом ей в глаза бросилось только то, о чем он уже говорил: психолог считал, что Палач имеет медицинское образование. Он или врач, или фельдшер, или медбрат.
– Дэниел считает, что этот тип образован, как минимум выпускник колледжа, но, возможно, у него специальное медицинское образование, – сказал Болдуин, когда Ярдли вернула ему телефон. – Такер бросил школу после пятого класса и, по сути дела, остался неграмотным. Не тот человек, кто будет изучать историю искусства. Можно, конечно, предположить, что он где-то случайно наткнулся на картины Сарпонга и они произвели на него неизгладимое впечатление, но я сомневаюсь, что он знает хотя бы основы оказания первой помощи, не говоря уже про специальную медицинскую подготовку.
