– Позвольте прервать вас здесь, агент Болдуин. Значит, Нолан полностью соответствует вашему психологическому профилю, не так ли?
Болдуин шумно выдохнул. Его лицо стало мрачным.
– Да, соответствует.
– И вы добились от него признательных показаний?
– Да, добился.
– И впоследствии Нолан был признан виновным в убийстве при отягчающих обстоятельствах и приговорен к пожизненному тюремному заключению?
– Да.
– Где же он сейчас?
Болдуин не отвел взгляд.
– Последнее, что я слышал, – Нолан жил в Розетта-Парке, снова работал охранником.
– Его выпустили на свободу? – с деланым изумлением спросил Астер.
– Выпустили.
– На самом деле его выпустили на свободу потому, что Центр защиты заключенных Роки-Маунтин произвел независимый анализ ДНК и обнаружил двенадцать различных ошибок в анализе, проведенном в лаборатории ФБР, который привязал образцы спермы к мистеру Нолану.
– Это произошло по вине лаборантки, но да, вы правы.
– И сколько еще дел запорола эта лаборантка?
– Точно мы сказать не можем.
– Сто? Двести?
– Скорее всего, значительно меньше. Ошибки были быстро обнаружены, и ее уволили примерно через два месяца работы.
– А за то убийство впоследствии был осужден другой человек, не так ли?
Болдуин замялся.
– Да.
– Некий мистер Брюс Хупер, мужчина, с которым была помолвлена жертва, правильно?
– Правильно.
– У мистера Хупера диплом социолога, так?
– Да.
– Он белый?
– Да.
– У него не было никаких психических заболеваний, и он неплохо трудился в городской администрации, так?
– Совершенно верно.
– И поймали его только потому, что он похвастался совершенным убийством знакомому, который заявил в полицию, да?
– Да.
– Итак, Хупер в конце концов признался, да?
– Признался.
– А Нолана выпустили на свободу?
– Да.
– Нолан оказался невиновным?
– Да, он был невиновен.
Астер подошел вплотную к Болдуину, буквально прикоснувшись к кафедре для свидетелей. Не вызывало сомнений, что этот вопрос очень чувствителен для Кейсона, и Астер сознательно старался вывести его из себя.
– Вы отправили невиновного человека в тюрьму до конца жизни.
– Это не…
– В том случае у вас были признательные показания. Майкл Закари признавался в совершении этого преступления?
Болдуин оглянулся на Ярдли.
– Нет. Не признавался.
– У вас были следы укуса от зубов убийцы. В данном случае следы укуса есть?
– Нет.
– У вас был анализ ДНК. ДНК доктора Закари была обнаружена на каком-либо из мест преступлений?
– Нет, мы не обнаружили его ДНК ни на одном месте.
– Но он соответствует психологическому профилю?
– Да.
– Нолан также соответствовал психологическому профилю, да?
Болдуин замялся.
– Да, соответствовал.
– Агент Болдуин, в настоящем деле у вас меньше улик против доктора Закари, чем было против Нолана, правильно?
Кейсон провел языком по губам.
– Ну, наверное, можно сказать и так.
– То есть доктор Закари может быть невиновен, но вы даже не станете рассматривать такую возможность, поскольку он полностью соответствует психологическому профилю?
– Профайлинг работает не так. Вы представляете всё в том свете, будто…
– Возможно ли, агент Болдуин, что перед вами сидит невиновный? – с вызовом произнес Астер, указывая на Закари. – Возможно ли, что доктор Закари невиновен, но вы этого не знаете, поскольку он соответствует составленному вами психологическому профилю?
– Нет, это не…
– Давая показания в суде против Нолана, вы были уверены в его виновности?
– Да, – выдохнул Болдуин.
– На сто процентов?
– Да.
– А сейчас насколько вы уверены в том, что доктор Закари совершил эти преступления, учитывая то, что у вас есть только какие-то шприцы и бинты, обнаруженные следователем, который в прошлом уже подбрасывал улики?
– Возражение, – сказала Ярдли.
– Отклоняется.
Отойдя от Болдуина, Астер оперся о кафедру. Глядя на присяжных, Ярдли не могла определить, насколько успешно ему удалось нарисовать картину федерального агента, излишне полагающегося на псевдонауку, и следователя, по каким-то причинам подставившего Майкла Закари.
– Агент Болдуин, вы были на сто процентов уверены в том, что Нолан виновен в убийстве. Если мерить в процентах, насколько вы уверены в вине мистера Закари?
– Я не могу назвать конкретную цифру.
– А вы попробуйте. Девяносто? Восемьдесят? Пять?
Они встретились взглядами.
– Я на сто процентов уверен, что мистер Закари совершил эти преступления, – шумно вздохнув, сказал Болдуин.
– На сто! Ого! Та же самая уверенность, как и тогда, когда осудили невиновного. Что ж, надеюсь, ради общественного блага планку когда-нибудь поднимут до ста десяти, чтобы вы не разрушили жизнь другим невиновным.
– Возражение.
– У меня всё. Больше нет вопросов к свидетелю.
* * *
После этого Уэстон объявил, что на сегодня заседание закончено, сославшись на причины личного характера, и предложил продолжить завтра утром. Подойдя к Ярдли, Астер сказал:
– Мы по-прежнему согласны на непредумышленное убийство.
– По-моему, Дилан, мало что изменилось.
– Шутишь? Присяжные думают, что твой следователь – машина по фабрикации улик, а составленный Болдуином профиль с таким же успехом может описывать Багза Банни
[42]. И подожди, я еще вызову сюда Такера Фарра и расспрошу его о том, как он похитил и пытался изнасиловать четырнадцатилетнюю девочку.
– Это не очевидно.
– Вопрос не в этом. Он стоит так: есть ли разумные основания для сомнения? Ты точно хочешь рискнуть? Присяжные ведь могут просто отпустить Закари на все четыре стороны.
Ярдли закинула ремешок портфеля на плечо.
