Тэра выдохнула носом.
– Василиди был моей мышкой, которую я должна была разорвать на части. Ты хотел, чтобы я его убила, – и тем самым показал бы мне, что мы с тобой одинаковые.
– И ты его убила?
– Нет. – Тэра скрестила руки на груди. – Вместе с ним были еще три громилы, и настроены они были совсем не дружелюбно. А что, если Василиди убил бы меня?
– Я знал, что он тебя не убьет.
– Ты не мог знать.
– А знал, – Кэл усмехнулся.
Тэра молча смотрела на него, гадая, что видела в нем ее мать. Она видела его красоту или то отвратительное месиво, которое видела сейчас перед собой Тэра? Сорняк, притворившийся цветком; однако цветок, под который он замаскировался, давно зачах и погиб.
– Я думала, тебе нужны деньги, – сказала она наконец. – Деньги на адвокатов, и именно поэтому ты готов со мной поделиться. Однако деньги тебя нисколько не интересовали. Все это было только ради того, чтобы меня убили. Неужели смерть – это единственное, о чем ты можешь думать?
– Смерть и любовь. Что еще есть в жизни?
– Любовь! – презрительно произнесла Тэра. – Что ты понимаешь в любви?
– Гораздо больше, чем ты можешь себе представить, моя маленькая принцесса!
В комнате было одно окно, по эту сторону перегородки. Идеальный квадрат. Оно впускало солнечный свет, но лишь узкую полоску, не проникавшую на половину Эдди Кэла. Казалось, там, где находился он, было темнее.
– Когда я стояла там, сознавая, что сейчас меня убьют, я кое-что поняла. Тот случай, когда ты, поняв что-то, недоумеваешь, как оно не дошло до тебя раньше. Словно ты должен был с самого начала догадаться. Нечто настолько очевидное, что даже непонятно, почему это было скрыто.
Откинувшись назад, ее отец склонил голову набок, словно животное, наблюдающее что-то непонятное.
– И что же ты поняла?
Тэра всмотрелась в его глаза. Холодные и пустые.
– Настанет день, когда ты выйдешь отсюда. Не знаю, как и когда, но это случится… и ты знаешь, что это случится. Ты нечеловечески терпелив, и, как только тебе представится возможность, ты обрушишься всем, что у тебя есть, и добьешься успеха. И, когда выйдешь отсюда, попытаешься убить мою мать.
Губы Кэла скривились в усмешке, но он ничего не сказал.
– Так вот, папочка, хочу, чтобы ты знал: я также обладаю нечеловеческим терпением. Буду ждать тебя там, на свободе… И убью тебя раньше.
Кэл прыгнул вперед, гремя кандалами по железному табурету и полу, оскалившись словно хищник, готовый вцепиться в добычу.
Он остановился в каком-то дюйме от перегородки и всего в футе от лица Тэры. Та не шелохнулась, не вскрикнула, даже не вздрогнула, и, если б ей сейчас померили пульс, он оказался бы нормальным. Она больше не боялась своего отца.
Увидев ее совершенно спокойной, Кэл делано рассмеялся.
– Не сомневаюсь, моя маленькая принцесса, что ты попытаешься. Но попытаться и сделать – две совершенно разные вещи.
Теперь настал черед Тэры усмехнуться.
– А вот это мы и выясним!
Ее отец снова откинулся назад, небрежная усмешка вернулась на его лицо.
– Полагаю, выясним.
Тэра встала и вышла.
На выходе она остановилась у столика дежурного и, записав на листке свое имя и номер телефона, настоящее имя и настоящий номер телефона, протянула его Итану. Тот улыбнулся, продемонстрировав ямочки, показавшиеся ей восхитительными.
– Заедете за мной в субботу в семь вечера, – сказала Тэра. – И не опаздывайте. Это невежливо – заставлять девушку ждать.
Прикоснувшись к его руке, она покинула здание тюрьмы. Сознавая, что больше никогда не окажется внутри – ни при каких обстоятельствах.
Глава 80
Узкая полоска пляжа вела к сапфировому океану. Песок был золотистый и мягкий; в таком ноги утопают, будто в шелковом постельном белье. Волны нежно накатывались, пенясь у щиколоток детей, играющих у линии прибоя.
Ярдли, в легком платье и соломенной шляпе с широкими полями, стояла поодаль, наблюдая за ними. Здесь были вперемежку дети местных жителей и туристов. Черный лабрадор бросался в воду и выбегал обратно, гоняясь за детьми, пока те не нырнули в волны. Такой безмятежной картины Джессика еще никогда не видела.
Когда-нибудь она обязательно привезет Тэру в Белиз.
Бар располагался прямо на пляже. Столики стояли на песке, стены были из бамбука, крыша соломенная. Ярдли окинула взглядом немногих посетителей. Грузный бармен, смуглый от загара, с пышными усами, смешивал коктейли в блендере.
Порыв ветра поднял поля шляпы. Сняв ее, Джессика направилась к бару. На табурете перед стойкой сидела женщина в красном купальнике, с большой пляжной сумкой у ног. Тело ее успело загореть, что делало татуировки более выразительными. Рядом стояла девочка-подросток в купальнике и темных очках.
Подсев к женщине, Ярдли достала фотографию и положила ее на стойку.
Сью Эллен Джонс посмотрела на фотографию, где они с братом были в карнавальных костюмах. Она изображала фею, а он был призраком. Платье феи без рукавов открывало большое родимое пятно на правом плече девочки.
– Догадалась по пятну? – спросила Сью Эллен.
– Да. Хотя, пожалуй, я и без него тебя узнала бы. С тех пор твое лицо почти не изменилось.
– Давно ты здесь? – спросила Сью Эллен.
– Нет. В Сан-Педро прямо на берегу только одна гостиница. Отдел экстрадиции федеральной прокуратуры Соединенных Штатов попросил сообщать обо всех одиноких женщинах с американским паспортом, поселившихся в ней. Меня отправили сюда два дня назад. Я сказала, что ты изменила внешность и я единственная, кто сможет тебя опознать.
Бармен поставил перед Сью Эллен фруктовый коктейль в высоком стакане.
– Gracias
[45], – поблагодарила его та.
Бармен вопросительно поднял брови, взглянув на Ярдли, и та сказала:
– Мне то же самое, пожалуйста.
– Хармони, – сказала Сью Эллен, – ступай в гостиницу собирать вещи.
Девочка посмотрела на Джессику.
– Я могу остаться.
– Нет, малышка, нам нужно собрать вещи. Хорошо? Все будет в порядке, не волнуйся. Когда закончишь, возвращайся к нам.
Какое-то мгновение девочка молчала, сверкая глазами на Ярдли, затем сказала:
– Ладно.
Та проводила ее взглядом.
– Она красивая.
– Этого у нее не отнять.
– Как она?
– Ты даже представить себе не можешь, что ей пришлось вытерпеть от своего отца, – Сью Эллен пожала плечами. – Она хотела присутствовать при его смерти, но я не позволила. Такие воспоминания ей не нужны.
