Ева уже подумала об этом. И о том, что будет, если она увидится со своей подругой-стилистом. Эта садистка наверняка заставит ее пройти курс, предусматривающий уход за волосами, лицом, телом… Она вздрогнула.
– Поговори с ней сама.
– Вы трусите, лейтенант?
Ева вздернула подбородок:
– Верно. Ну и что?
Пибоди внимательно осмотрела ее прическу:
– Пожалуй, вам не помешало бы слегка подстричь волосы.
– А ты могла бы пользоваться духами получше!
Пибоди ссутулилась.
– Как знаете…
– Когда вернешься к себе, позвонишь Трине. Меня поблизости не будет. Если она спросит, скажешь, что я веду сверхсекретное расследование на другой планете. И вернусь через несколько недель. Нет, через несколько лет.
– Понятно. Куда теперь?
– К Диего.
– Время ленча еще не наступило.
– Можешь взять буррито на завтрак.
Через пять минут Пибоди почувствовала, что умирает с голоду. Пахло здесь божественно – какими-то экзотическими пряностями. Подростки завтракали в отдельных кабинках на четверых и оживленно болтали; официанты двигались бесшумно, разнося кружки с чудесным кофе.
Одна из торопившихся официанток сказала им, что Диего в утреннюю смену не работает. Раньше полудня он из квартиры над рестораном не появляется.
– Выходит, он работает только во время ленча и обеда, – сказала Ева по пути наверх. – Что ж, больше клиентов – больше чаевых. У дяди работать выгодно. Проверь, нет ли у Диего машины, зарегистрированной на его имя. Потом проверь дядю и выясни, не числится ли за рестораном какой-нибудь фургон.
– Уже проверяю.
Ева постучала, но никто не ответил, и тогда она начала колотить в дверь кулаком. Спустя несколько минут прозвучала тирада по-испански. Судя по тону, это были ругательства. Она постучала снова и сунула в «глазок» свой значок.
– Открывайте, Диего!
– На его имя ничего нет, – вполголоса сказала Пибоди. – У дяди есть седан последней модели и фургон.
Тут Диего открыл дверь, и Пибоди осеклась, ослепленная ярко-голубой пижамой. «Макнаб умер бы от зависти», – подумала она.
– В чем дело? – Темные глаза Диего были сонными, а поза – ленивой и вызывающей. Смерив Еву взглядом, он насмешливо улыбнулся и потрогал пальцем клин волос на выступающем подбородке.
– Хочу задать несколько вопросов. Будем говорить здесь или внутри?
Он дернул плечом, затем отошел в сторону и сделал изящный жест рукой.
– Я всегда рад видеть у себя очаровательную леди. Кофе?
– Нет. Меня интересует вчерашний вечер.
– Простите, не понял.
– Где вы были вчера вечером, Диего? С кем были и что делали?
Одновременно Ева обвела взглядом комнату. Маленькая, оформленная в сексуальных красно-черных тонах. Слишком теплая и пахнущая каким-то крепким мужским одеколоном.
– Разумеется, я был с дамой. – Он блеснул белыми зубами. – И мы всю ночь занимались страстной любовью.
– У дамы есть имя?
Он потупил глаза с пушистыми ресницами:
– Как джентльмен, я не могу его назвать.
– Тогда я назову это имя сама. Рэйчел Хоуард?
Продолжая улыбаться, он вопросительно поднял брови.
Ева махнула рукой Пибоди, и та показала Диего фотографию.
– Вспомнили?
– Ах, это… Прелестная Рэйчел с танцплощадки! У нас был чудесный короткий роман, но я был вынужден положить ему конец. – Он театрально прижал руку к груди, сверкнув золотым перстнем на мизинце. – Она хотела от меня слишком многого. Я служу всем леди на свете и не могу принадлежать одной.
– Каким же образом вы положили этому конец? Ударив ее ножом в сердце и швырнув в контейнер для утилизации мусора?
Насмешливая улыбка тут же исчезла. У Диего отвисла челюсть, а лицо позеленело от страха.
– О чем вы говорите?!
– Диего, ее убили вчера вечером. Не поздно. Говорят, вы приставали к ней.
– Нет! Ни в коем случае! – Испанский акцент куда-то исчез, теперь это была обычная речь коренного жителя Нью-Йорка. – Мы несколько раз танцевали, вот и все. В компьютерном клубе, который посещают студенты. О'кей, я приударял за ней, но разве это преступление?
– Вы приходили в магазин, где она работала.
– Ну и что? Черт побери, что в этом такого?! Хотел присмотреться, только и всего.
– А как насчет вашего чудесного короткого романа?
Обессилевший Диего опустился на стул.
– Ничего подобного не было. Я приглашал ее обедать, ухаживал за ней, но она меня отшила. Это меня задело, и я завелся. Думал, она кокетничает, хочет, чтобы ее начали уламывать.
– Может быть, теперь вы назовете мне имя дамы, с которой провели вчерашний вечер?
– Я его не знаю. О господи, я обходил клуб за клубом, а потом слегка поразвлекся с девушкой у нее на квартире. Где-то на Ист-Сайде. Вторая авеню. Дерьмо! Холли, Хизер, Эстер?.. Будь я проклят, если помню! Какая-то светловолосая chica, которой приспичило потрахаться.
– Подумайте как следует.
Он на мгновение закрыл лицо руками, а потом провел ладонями по пышным черным волосам.
– Помню, что времени мы даром не тратили – приняли немного «Зонера», добавили чуть-чуть «Экзотики». Поехали к ней. Вторая авеню. Я точно помню, что Вторая. Где-то в районе Тридцатых улиц. Неподалеку от подземки, потому что в три утра я уже сидел в поезде. Максимум в четыре. Это была случайная связь. Кому до них дело?
Ева кивнула на украшавшие стены фотографии обнаженных и полуодетых девиц.
– Диего, вы любите фотографировать?
– Что? Ах, вы про это? Да нет, я просто выгрузил их из Сети и вставил в рамки. Я люблю смотреть на женщин, ну и что? Мне нравятся женщины, а я нравлюсь им. И не собираюсь их убивать.
– Слизняк! – выругалась Пибоди по дороге к машине.
– Да, но это еще не преступление. Конечно, мы проверим машины дяди, посмотрим, не совпадут ли волокна. Но мне не верится, что Диего мог спланировать такое заранее. Возможно, он способен пырнуть человека ножом в состоянии аффекта, но не больше. Однако он связан с наркотиками, был знаком с жертвой, имел причину сердиться на нее, посещал клуб, из которого были переданы данные, и имел доступ к машине, класс которой соответствует той, на которой перевезли труп. Исключать его из списка подозреваемых нельзя.
– Что теперь?
– Отправляемся за покупками.
