Натурщица была чернокожей, высокой, поджарой, как гончая, и такой гибкой, словно ее суставы были сделаны из желе. Вокруг стояли три камеры на треногах; четвертую держал коренастый мужчина в мешковатых джинсах и просторной голубой рубашке. Еще двое фотографов – маленькая женщина в черном скинсьюте без рукавов и молодой человек с волнистой оранжевой гривой – внимательно следили за происходящим.
Ева подошла к сцене и откашлялась. Женщина обернулась, заметила ее и широко открыла глаза. Но ее изумление тут же сменилось ужасом.
Если бы Ева до того не видела глаз Люсии, то выхватила бы оружие и резко повернулась навстречу неведомой опасности, грозившей ей сзади. Однако она просто шагнула вперед, не обращая внимания на волны страха, исходившие от женщины, и на громкое «Ах!» молодого человека.
Натурщица поймала взгляд Евы и ответила ей насмешливой улыбкой.
– Не улыбаться! – рявкнул человек с камерой.
Его голос заставил двух помощников подпрыгнуть на месте, но натурщица просто опустила уголки губ и выгнулась над креслом, как ветка ивы.
– Милый, к тебе пришли, – промурлыкала она бархатным голосом и вытянула гибкую длинную руку, показывая на Еву.
Мужчина опустил камеру и резко развернулся.
Сначала у него вырвалось рычание. Еве пришлось признаться себе, что оно производило сильное впечатление. Она никогда не видела настоящего медведя, но готова была поспорить, что внешность и особенно рык у Хастингса точно такие же.
Ростом этот мужчина был под два метра и весил килограммов сто двадцать. Широкая грудь, мускулистые предплечья, ладони как блюда… И ужасно уродливый. Глаза маленькие, мутные, расплющенный нос на пол-лица, отвислые губы. На его куполообразном лбу и гладко выбритой голове напряглись и запульсировали жилы.
– Убирайтесь! – гаркнул он и стукнул себя кулаком по голове, словно пытаясь усмирить демонов, бушевавших в его мозгу. – Убирайтесь отсюда, пока я не убил вас!
Ева вынула значок.
– Выбирайте выражения, когда разговариваете с полицейским. Мне нужно задать вам несколько вопросов.
– С полицейским? Мне плевать на то, что вы коп! Я плюнул бы даже на самого господа бога, явившегося возвестить Судный день! Убирайтесь, пока я не вырвал вам руки и не забил ими вас до смерти!
Надо было отдать Хастингсу должное, выглядел он внушительно. Когда он шагнул к ней, Ева быстро переместила вес тела, и стоило фотографу протянуть к ней медвежью лапу, изо всех сил лягнула его в пах.
Хастингс рухнул, как дерево, лицом вниз. Видимо, он стонал и задыхался, но ничего не было слышно из-за громкой музыки.
– Выключите это дерьмо! – приказала Ева.
Молодой человек бросился выключать музыкальную программу.
– О боже, боже, она убила Хастингса! – причитал он. – Убила его! Вызовите «Скорую», вызовите кого-нибудь!
В этот момент музыка умолкла, и этот крик эхом отразился от стен.
– Успокойся, задница. – Обнаженная натурщица грациозно подошла к высокой стойке и взяла бутылку с водой. – Он не умер. Возможно, собственные яйца стоят у него в горле, но он еще дышит. Отличный прием, – сказала она Еве и сделала большой глоток.
– Спасибо. – Ева склонилась над рухнувшим деревом, которое слабо зашевелилось. – Дирк Хастингс? Я лейтенант Ева Даллас из Нью-Йоркской городской полиции. Не стану выдвигать против вас обвинение в нападении на офицера. Одно из двух: либо я доставляю вас в управление в наручниках, либо вы отвечаете на мои вопросы здесь, в собственном уютном доме.
– Мне… нужен… адвокат, – выдавил Хастингс.
– Конечно, вы имеете на это право. Позвоните ему, и он встретит нас в управлении.
– Я не… – Он втянул в себя воздух и громко выдохнул: – Никуда я с тобой не поеду, сука!
– Еще как поедете. И знаете, почему? Потому что я сука со значком и оружием, так что ничем не отличаюсь от господа бога, явившегося возвестить Судный день. Либо здесь, либо там, дружок. Выбирайте сами.
Хастингс сумел перевернуться на спину. Его лицо было белым как мел, но дыхание стало ровнее.
– Подумайте как следует, – сказала ему Ева. Потом выпрямилась и посмотрела на обнаженную натурщицу. – У вас есть халат или что-нибудь?
– Что-нибудь есть. – Негритянка сняла с крючка кусок ткани в голубую и белую полоску и несколькими неуловимыми движениями закрепила его, соорудив себе что-то вроде мини-платья.
– Мне нужны ваши фамилии, – сказала Ева. – Вы первая.
– Турмалин. – Натурщица вернулась к креслу и раскинулась в нем. – Просто Турмалин. Я официально сменила имя, потому что мне нравится, как оно звучит. Натурщица, работаю по договорам.
– Вы снимаетесь у него регулярно?
– Третий раз за этот год. Вообще-то он чокнутый, но умеет управляться с камерой и к натурщицам не пристает.
Ева обернулась к вышедшей из лифта Пибоди. При виде лежащего на полу огромного мужчины Делия широко раскрыла глаза, но к начальнице подошла бодро.
– Лейтенант, я получила нужные данные.
– Подожди минутку. Турмалин, сообщите сержанту свои данные, адрес и контактный телефон. Потом можете уйти. Если понадобится, мы свяжемся с вами.
– Да уж, я, пожалуй, пойду. Сегодня он снимать уже не будет.
– Решайте сами. Следующий! – указала Ева на молодого человека.
– Динго Уилкенс.
– Динго?
– Вообще-то Роберт Льюис Уилкенс, но…
– Достаточно. Что в той комнате? – спросила Ева, показав на дверь.
– Гардеробная.
– Вот и отлично. Идите туда. Сидите и ждите. Теперь вы, – повернулась она к женщине. – Ваше имя?
– Лайза Блю.
– О боже, у кого-нибудь здесь есть нормальные имена? Отправляйтесь вместе с этой дикой собакой динго.
Оба торопливо вышли, а тем временем Хастингс дотянулся до своей камеры и навел на Еву объектив.
– Что это вы делаете?
– Фотографирую вас. Сильное лицо. Хорошая фигура. Выразительная поза. – Он опустил аппарат и растянул губы в улыбке. – Я назову этот портрет «Полицейская сука».
– Я рада, что вы восстановили дыхание. Может, попробуете встать?
– А вы снова будете пинать меня в пах?
– Если понадобится. Садитесь в кресло, – предложила Ева и подвинула к себе табурет.
Хастингс с трудом поднялся, не расставаясь с камерой, захромал к красному креслу и плюхнулся в него.
– Вы помешали мне. Я работал.
– А теперь работаю я. Какая у вас камера?
– «Райзери 5М». А вам-то что?
