– Примешь?
– Вряд ли. Но послушать их было довольно забавно, а тем более поесть за их счет. Ну как, с тебя хватит?
– Столько встреч, и все это до завтрака?
– Совершенно верно.
– Ты занятой парень. Тебе стало труднее руководить всем этим из Нью-Йорка? Раньше, когда ты сам всюду ездил, тебе легче было?
– Я и сейчас всюду езжу.
– Но не так, как раньше.
– Раньше поездки меня больше привлекали. Но раньше у меня не было жены, приглашающей поиметь ее на полу в кухне. Ева улыбнулась, но он слишком хорошо ее знал. – Что тебя тревожит, Ева?
Она чуть было не рассказала ему про сон, про то, что вспомнила, но у нее не хватило духу. Разговор о матерях неизбежно должен был стать болезненным и для него. В качестве патентованного оправдания она использовала свою работу. Это даже не было неправдой. Работа ее всегда волновала.
– Нутром я уже знаю, кто он такой. Я с самого начала это поняла, с самой первой встречи. Нутром, но не головой. Я его не вижу, я ни в чем не уверена. Он меняется снова и снова, поэтому я не могу точно сказать. Типаж не просматривается и даже почерк, потому что почерк тоже меняется. Он потому и действует с успехом, что все время меняет стиль. Он перевоплощается в того, кому подражает, и я не знаю, удастся ли мне его остановить.
– Так ведь он именно на это и рассчитывает! Хочет довести тебя до полного изнеможения, прикидываясь разными персонажами, меняя методы и типы жертв.
– Что ж, до сих пор ему это блестяще удавалось. Я пока что пытаюсь отделить его самого от, скажем так, маскарадного костюма, который он на себя надел. Я хочу увидеть его таким, какой он есть, чтобы знать, что моя интуиция меня не подводит. Надо двигаться. От догадок к доказательствам, а от них – к аресту.
– И что же ты видишь?
– Самонадеянность. Изобретательность. Одержимость. Целеустремленность, которой можно даже позавидовать. Думаю, что и страх тоже имеет место. Я даже спрашиваю себя: может быть, именно страх заставляет его подражать другим вместо того, чтобы выработать свой собственный почерк? Но чего он боится?
– Ареста?
– Проигрыша. Я думаю, больше всего он боится проиграть. И не исключено, что этот страх проигрыша имеет отношение к деспотичной женщине, повлиявшей на его жизнь.
– Мне кажется, ты видишь его куда яснее, чем тебе кажется.
– Я вижу жертв, – возразила Ева. – Двух он уже убил, я различаю контуры следующей. Не знаю, кто она, не знаю, где это случится, почему он выберет именно ее. И если я все это не вычислю, он доберется до нее раньше, чем я доберусь до него. – Аппетит у нее пропал вместе с эйфорией от хорошего секса. – Ты занятой парень, Рорк, – сказала она. – У тебя своих забот полно.
– Пусть их лучше будет побольше, чем совсем никаких. Это ведь и твой девиз.
– Вот и хорошо, что у нас общий девиз. Мне надо просмотреть список подозреваемых. Мне надо отыскать эту деспотичную женщину. Когда я найду ее, найду и его. И мне понадобится рука помощи.
Рорк взял ее руку и крепко сжал.
– У меня по чистой случайности как раз есть одна. Под рукой.
Ева решила начать, не откладывая. Она смирила свою гордыню и позволила Рорку сесть за компьютер.
Может, он и проиграл с разгромным счетом грилю, за компьютером он был первым заместителем самого господа бога.
– Начнем с Брина, – сказала она ему. – Мне нужно все, что можно раскопать на Томаса А. Брина и его жену, не нарушая закона о неприкосновенности частной жизни.
Он послал ей мученический взгляд и сел за ее стол.
– И в чем же тогда интерес?
– В том, чтобы не нарушать законы, компьютерный бог.
– Ладно, тогда я хочу кофе. И печенье.
– Печенье?
– Да. – Кот вспрыгнул на стол и потерся головой о руку Рорка. – Я знаю, у тебя тут есть тайник с печеньем. Я тоже хочу.
Ева подбоченилась воинственным жестом.
– Откуда ты знаешь про мой тайник?
Он погладил кота и улыбнулся ей.
– Если за тобой не проследить, ты вообще забываешь поесть, а когда проголодаешься, предпочитаешь сладкое.
Она решила, что не спустит ему замечания насчет «проследить», но в настоящий момент у нее было более неотложное дело. Прищурившись, она подошла поближе и заглянула ему в лицо так пристально, словно он был главным подозреваемым по делу.
– Уж не рылся ли ты у меня в кабинете на работе в мое отсутствие? У меня там есть конфетная заначка.
– Конечно, нет! Я достану себе конфет, если захочу.
– А может, ты врешь, – задумчиво проговорила она. – Ты скользкий тип.
– Ты это уже говорила, пока мы принимали душ.
– И все-таки мне не верится, что ты мог рыскать по управлению и красть мой шоколад, просто чтобы свести меня с ума.
– Зачем? У меня есть более простые и легкие пути свести тебя с ума. Где мой кофе?
– Ладно, ладно. Томас А. Брин.
Ева отправилась в кухоньку, примыкавшую к ее кабинету. Кот лентой вился вокруг ее ног, хотя она и скормила ему кусок пиццы. Она включила кофеварку, взяла две кружки, а затем, по-воровски покосившись на дверь кабинета, подошла к кухонному шкафчику и вытащила из-за стоявшей на виду банки с кошачьей едой пакетик трехслойного печенья с шоколадной начинкой.
Она вытащила одно печенье для Рорка, но тут же решила, что ей самой тоже не помешает. А потом подумала: какого черта, он же ей помогает! Они вдвоем прикончат все, что осталось в пакете.
Почуяв десерт, Галахад всерьез перешел в режим мурлыканья и ласки. Ева насыпала ему в миску кошачьего лакомства. Он бросился на миску, как лев на газель, а Ева водрузила кофейник, кружки и печенье на поднос.
– Первичные данные уже загружены, хотя тебе они, наверное, уже известны, – объявил Рорк. – Новые данные на подходе. А почему ты интересуешься Брином?
– Ну, во-первых, это стандартная процедура – проверять всех, кого я опрашиваю по ходу следствия. – Ева поставила поднос на стол. – Но я решила в нем покопаться, потому что он задел «тревожную» кнопку. Сама не знаю – как.
Она подошла к экрану на стене, на который Рорк вывел первичные данные.
– Томас Аквинат Брин, возраст – тридцать три года, женат, один ребенок, мальчик двух лет. Писатель и профессиональный отец. Приличный декларированный доход. Он хорошо зарабатывает и, похоже, будет зарабатывать еще больше. Одно задержание за наркотики – «травку» – в двадцать один год. Покуривал в колледже, ничего удивительного. Коренной житель Нью-Йорка, выпускник Нью-йоркского университета, диплом по литературе, диссертация по криминологии – мне это нравится! – и по литературе. Зарабатывает на жизнь сочинением газетных статей и рассказов, на сегодняшний день опубликовал две книги, ставшие бестселлерами. Женат пять лет, родители живы, проживают во Флориде.
