После поразительного случая Тимоти Брауна пресса стала трубить, что теперь, мол, вылечат всех пациентов. Медицинское сообщество быстро отреагировало, заявив, что лечение было опасным и едва осуществимым из-за нехватки доноров. Однако подобную пересадку испытали еще на шести больных СПИДом и лейкозом. Все умерли в скором времени от осложнений после пересадки. У некоторых пациентов вирус мутировал, чтобы использовать иной, не CCR5Δ32, ключ для входа в клетки. Вирусы дьявольски хитры. Медицина – непрекращающийся урок смирения. Она состоит только из частных случаев: в этом сила ее научного подхода и слабость практики.
И хуже того, медицина – это неблагодарная наука, которая не признает своих героев. История берлинского пациента не такая уж и простая, как может показаться. На самом деле после пересадки костного мозга Тимоти Браун страдал от редкого осложнения «трансплантат против хозяина», хотя обычно хозяин отторгает трансплантат. Теперь мы знаем, что именно эта болезнь позволила избавиться от ВИЧ, а не генетическая терапия с CCR5Δ32.
После другие пациенты, развившие болезнь «трансплантат против хозяина», также избавлялись от ВИЧ, хотя пересаживаемый им материал не содержал CCR5. По всей видимости, пересаживаемые клетки способны убить пораженные ВИЧ иммунные клетки хозяина и тем самым уничтожить вирус. Исключительный случай, когда одна болезнь вылечивает от другой.
В начале 2019 года Тимоти еще был жив, ему 53 года. О каких бы чудесах ни рассказывала биомедицинская наука, он остается единственным за всю историю пациентом, излечившимся от СПИДа. Его именем назван фонд.
Новый пациент перенес такую же пересадку в феврале 2019 года в Лондоне. Его уже окрестили лондонским пациентом. Пока еще слишком рано говорить, выживет ли. Что бы ни происходило с берлинским пациентом и его младшим братом из Лондона, медицинской смелости гарантировано прекрасное медийное будущее, но, будем честны, реального терапевтического будущего у нее нет.
18. Необычный грипп
Доктор Лю Цзяньлунь работает нефрологом в Гуанчжоу. После передачи Гонконга Китаю в 1997 году город не перестает расти, через него проезжают все китайцы, желающие посетить бывшую британскую колонию. Рынок в Гуанчжоу – один из самых живописных в Китае. Кошки, утки, собаки, скорпионы, свиньи, виверры, змеи здесь продаются в живом и умерщвленном видах, подвешенные на крюках или разложенные на прилавках среди мух, сажи и имбиря. Китайцы шутливо хвастаются, что едят все, что ходит, плавает, ползает или летает. Администрация регулярно, но без рвения напоминает о гигиене. Китай изобрел кипяток, и у китайцев хороший иммунитет. Однако в ноябре 2002 года медицинские круги Гуанчжоу взбудоражены. Начавшийся грипп обещает быть жестоким, он уже унес несколько жизней.
Эксперты, погрязшие в конфликтах и бойко курсирующие между Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) и лабораторией «Новартис», заговорили о H5N1. Это тот штамм, который в том году производители вакцин обозначили как опасный, чтобы начать панику пандемии. Грипп – это действительно та болезнь, которая проявляется в виде пандемий, охватывающих мир за полгода. Вирусы пользуются самолетами для беспрепятственного перехода из южной зимы в северную и подвергаются мутациям, которые меняют их природу. Каждый год эксперты не без основания опасаются, что какой-нибудь новый вирус вызовет сотни миллионов смертей, и пытаются предотвратить эту случайность. Вакцины – самая красивая победа медицины, и этот факт неоспоримо признается большей частью человечества. Долгое время вакцинацией руководили наука и ее институты, а потом, с гегемонией торговли над личной и всеми секторами общественной жизни, они утратили свой ореол честности, и вакцины стали таким же товаром, как и все прочее. Когда маркетология стала самой ценной из гуманитарных наук, представьте, какой золотой жилой показались вакцины – к которым априори положительно относятся миллиарды людей во всем мире, всех социальных классов, потому что это нужный и честный продукт. Только вот беда: этот чудо-продукт редко покупается, что связано с его необыкновенной эффективностью, – любая вакцина применяется от двух до шести раз за жизнь одного человека. Кроме того, цены на них традиционно низки и наценки невысоки. Вирус гриппа, кочующий и мутирующий, был просто находкой, которая преобразовала сферу вакцинации в коммерческом мире. Новая вакцинация каждый год для всего человечества – невообразимая мечта!
Несложно было обучить и оплатить экспертов для связи промышленников, министерств и ВОЗ, давя на два их слабых места: демагогию и панический страх пандемий. Более того, поскольку гриппа пугаются только на Западе, цена на вакцину могла быть западной. И неважно, что из-за грубости приемов обращения с болезнью, дающей стабильную и весьма умеренную смертность, меркло совершенство других вакцин.
Именно поэтому, как только где-то на Земле фиксировали гриппозные симптомы, туда устремлялись эксперты и проверяли, не нужно ли добавить в вакцину новый штамм – это научная сторона дела, – и указывать на нового злодея, который выкосит народы, – это рекламная сторона. Они немедленно предупреждали журналистов, которые с жаром раздували древний страх чумы. У каждого своя работа.
В ноябре 2002 года китайские власти не беспокоятся: грипп в ноябре в этом регионе, даже если он кажется тяжелее обычного, все равно обычен.
В январе 2003 года пошли разговоры о более подозрительных случаях в Фошане, соседнем городе, где умерли один мужчина в расцвете лет и две ухаживавшие за ним медсестры. Ничего необыкновенного, тем более что власти ни о чем не предупреждали. В январе множество пациентов с подобными симптомами лечились в больнице, где работает доктор Лю Цзяньлунь. По городу начинают ползти нехорошие слухи. Люди-то умеют отличать грипп от негриппа.
В начале февраля сын бывшего служащего ВОЗ получает сообщение, где говорится о странной инфекционной болезни, которая за неделю уже унесла более 100 жизней в провинции Гуандун. Это письмо пересылается в пекинское бюро ВОЗ с уточнением, что об эпидемии нельзя говорить в СМИ. Казенный язык – это вторая натура диктатур, от которой им никак не удается избавиться. Даже когда хотят влиться в стройный хор наций, они не боятся казаться смешными, хотя сами ни один страх так никогда и не рассеяли. Отрицание беды властями сильно контрастирует с царящей в Гуанчжоу паникой, где население штурмует аптеки.
Ничто больше не может сдержать распространение сообщений по всем юго-восточным азиатским бюро ВОЗ, а потом и японскому, и, наконец, головному в Женеве. На этот раз Пекин вынужден сказать что-то правдоподобное. Четырнадцатого февраля китайский министр здравоохранения говорит об «остром респираторном синдроме, не похожем на грипп, от которого с середины ноября по начало февраля умерли пять человек в провинции Гуандун. Но, к счастью, число заболевших снижается, и эпидемия контролируется». Эпидемия, убившая пять человек и идущая на спад, – да это же сущий пустяк! И даже если бы умерли 500 человек, все равно пустяк для диктаторского государства, особенно если оно в полтора миллиарда душ.
Доктор Лю Цзяньлунь явно в трудном положении: как и его коллеги, он оказался между молотом Партии и наковальней Науки. И, по правде говоря, голова его занята другим, ведь предстоит поездка в Гонконг на свадьбу к одному из племянников. Большой семейный праздник в городе мечты, где он еще не бывал. В 64 года, перед пенсией, он накопил достаточно денег, чтобы вступить в этот большой храм потребления. Двадцать первого февраля 2003 года он садится в автобус до Гонконга в компании жены и загадочного вируса, который путешествует инкогнито. Он останавливается в номере 911 гостиницы «Метрополь», откуда открывается захватывающий вид на Коулун, один из самых красивых в мире кварталов небоскребов. Ночью ему становится трудно дышать. Однако это не мешает ему утром 22 февраля отправиться по магазинам с гонконгским зятем. Возвращение дается труднее, от острого приступа кашля он падает в лифте. Соседи по гостинице, приехавшие из Сингапура, помогают дойти до номера.
