– И вовсе я не эгоистка, и вовсе не глупо я себя веду. А если ему так приспичило ехать жарить каштаны в Шотландии, пусть катится! Я этих людей не знаю.
По ее щекам покатились слезы, и Евин желудок взбунтовался.
– Нет, нет, нет! Никаких слез на работе! Никаких слез на тротуаре, перед местом преступления, черт тебя дери!
– Его родители, его семья. Его кузина Шейла. Вы же знаете, как он всегда о ней рассказывает. Нет, я просто не могу туда поехать. Мне еще надо сбросить пять фунтов, и я еще не прошла до конца курс по уходу за кожей. Мне надо сузить мои поры, а то сейчас они похожи на лунные кратеры. А на билеты уйдет весь наш месячный бюджет. Мы должны остаться дома. Почему мы не можем просто остаться дома?
– Я не знаю. Не знаю. Ну, может, потому, что он-то уже гостил в твоей семье на праздники и…
– Но он уже знал моих родителей! Разве не так?
В глазах у Пибоди все еще стояли слезы, заметила Ева, но сами эти карие глаза горели такой яростью, что непонятно было, как слезы до сих пор не превратились в пар.
– Он же заранее познакомился с моими родителями! Ему же не пришлось ехать в первый раз к незнакомым людям. И потом, моя семья – это совсем другое дело.
Ева знала, что не следует задавать этот вопрос, но слова сами собой выскочили у нее изо рта:
– Откуда ты знаешь?
– Потому что это моя семья. И я же не отказываюсь знакомиться с его родными! Когда-нибудь. В свое время. Но почему я обязана ехать в чужую страну и есть какой-то хаггис,
[11]
или как там его? Это омерзительно…
– Да уж, десерт из соевого сыра с семьей на День благодарения гораздо вкуснее.
Полные ярости глаза Пибоди превратились в убийственные щелочки.
– Эй, вы на чьей стороне?
– Ни на чьей. Я нейтральна. Как эта – как ее? – Швейцария. Теперь мы можем приступить к работе?
– Он спал на кушетке, – дрожащим голосом призналась Пибоди. – А когда я утром встала, оказалось, он уже ушел.
Ева испустила тяжелый вздох.
– Когда у него смена начинается?
– В восемь, как у меня.
Ева вынула рацию и связалась с Отделом электронного сыска.
– Не надо! – Пибоди в панике заплясала на месте. – Пусть не думает, что я за него беспокоюсь.
– Заткнись. Лейтенант Даллас, сержант. Детектив Макнаб заступил на смену? – Получив утвердительный ответ, Ева кивнула. – Спасибо. Это все. – Она отключила связь. – Вот видишь, он на работе. Вот и нам пора.
– Ублюдок. – Слезы высохли, взгляд Пибоди окаменел, губы сжались и стали тонкими, как лезвие скальпеля. – Идет на работу как ни в чем не бывало.
– Господи милостивый боже! Моя голова… – Ева обхватила ее руками и принялась раскачиваться из стороны в сторону. – Я собиралась сделать это позже. – Она сунула руку в карман и извлекла маленькую коробочку. – Ладно, бери сейчас.
– Мой рождественский подарок? Как мило! Но я сейчас не в настроении…
– Открывай эту штуку, а не то убью на месте.
– Есть, мэм. Открываю. – Пибоди сорвала нарядную оберточную бумагу, торопливо сунула ее в карман и открыла крышечку. – Это кодовый ключ?
– Точно. Он от машины, которая будет ждать в аэропорту заокеанской страны. Воздушная перевозка на двоих будет организована на одном из самолетов Рорка. Туда и обратно. Счастливого Рождества! Делай с ним, что хочешь.
– Я… мы… на самолете Рорка? Бесплатно? – Щеки Пибоди порозовели, как майская роза. – И… и… и… машина, когда мы туда доберемся? Это обалденно!
– Отлично. Теперь мы можем идти?
– Даллас!
– Нет. Нет. Никаких объятий. Отстань! Нет! О, черт! – пробормотала Ева, когда Пибоди обхватила ее и сжала в медвежьих объятиях. – Мы на дежурстве, мы в общественном месте. Отпусти меня немедленно, а не то я так врежу, что твои лишние пять фунтов, которыми ты уже всех достала, улетят прямо в Трентон.
[12]
Ответ Пибоди прозвучал невнятно: в эту минуту она прижималась лицом к плечу Евы.
– Вот только попробуй оставить сопли на моем пальто, и я тебе не только врежу, но еще и задушу твоим шарфом.
– Поверить не могу! Я просто поверить не могу! – Всхлипывая, Пибоди отодвинулась. – Это же такой супер! Супер, супер, супер! Умереть, не встать. Спасибо! О боже! Чтоб мне пропасть! Спасибо.
– Да, да, да.
– Теперь придется туда ехать? – Пибоди взглянула на ключ в коробочке. – Я хочу сказать, теперь мне нечем отговариваться… Главный повод отпал… То есть, я хочу сказать – причина. Главная причина отпала, так что… О, черт!
– Как скажешь. – Ева вспомнила, как предвкушала момент вручения подарка, какое у нее было хорошее настроение. Теперь от досады у нее разболелась голова. – Ну а теперь мы можем заняться убийством? Ну, хоть на пару минут, а? У тебя найдется для него окошко в твоем расписании?
– Да, попробую выкроить время. Спасибо, Даллас. Честное слово, спасибо огромное. Теперь мне действительно придется ехать. Боже, даже не верится. Я поеду в Шотландию?!
– Пибоди, – грозно проговорила Ева, когда они входили в гостиницу, – лед все тоньше.
– Все, я уже почти перестала психовать. Еще минутку.
Тот же клерк сидел за стойкой администратора. Ева даже не стала утруждать себя и вынимать жетон, она просто двинулась вверх по ступеням, пока Пибоди что-то бормотала себе под нос насчет сборов, красного свитера и пяти фунтов.
Не обращая на нее внимания, Ева проверила полицейскую печать на двери, за которой совершилось убийство. Убедившись, что печать не потревожена, она двинулась дальше по коридору.
– Как только они освободят номер, пусть им займутся «чистильщики». По полной программе, – добавила она.
Ева постучала, и Бобби через секунду открыл дверь. Его лицо осунулось, как будто горе выело плоть. От него пахло мылом, а за его плечом, через открытую дверь ванной, было видно все еще запотевшее зеркало над раковиной.
Телевизор что-то глухо бормотал: диктор сообщал заголовки утренних новостей.
– Входите, э-э-э… входите. Я думал, это Зана. Думал, может, она забыла ключ.
– Ее здесь нет?
– Она пошла купить кофе, пончиков и все такое. Пора бы ей уже вернуться. Мы еще вчера вещи собрали, – пояснил Бобби, когда Ева бросила взгляд на два чемодана, стоящие у двери. – Мы хотели быть готовы к отъезду. Мы просто не хотим больше оставаться здесь.
– Почему бы нам не присесть, Бобби? Мы успеем кое-что прояснить еще до прихода Заны.
