Царю Персею не было даже предоставлено право на почётный плен. Его вместе с тремя его малолетними сыновьями провели по улицам Рима во время триумфа сокрушившего Македонию римского полководца Эмилия Павла, а затем отправили в заточение в город Альбу
[142], где он и умер после шести лет заточения. Через два года после отца в Альбе умер и едва достигший совершеннолетия старший сын Персея, Филипп. Нельзя с полной достоверностью сказать, правдивы ли были поползшие по Италии слухи о том, что и Персей, и Филипп были отравлены, но скоро и остальных детей Персея постигла та же участь — потенциальные претенденты хотя бы на часть бывших своих владений не были нужны никому. Род македонских царей пресёкся.
Казалось, никто уже не посмеет оспаривать власть Рима над Македонией, но в 150 г. до н. э. такой смельчак всё же нашёлся. Им стал «некий Андриск, человек тёмного происхождения, называвший себя Филиппом и выдававший себя за сына царя Персея» [Т. Liv. «Perioh.», XLIX], Как пишет Тит Ливий, Андриск «рассказывал, будто рождён Персеем от наложницы и был отдан на воспитание какому-то критянину, чтобы в превратностях войны, которую он (Персей) вёл с римлянами, сохранилось хотя бы семя от царского корня; воспитывался он в Адрамиттии
[143] до двенадцати лет, не зная своего происхождения и считая воспитателя своим отцом; и лишь когда тот занемог и почувствовал, что близок конец, то раскрыл ему его происхождение и дал ему грамоту с печатью царя Персея, оставленную для мнимой его матери с тем, чтобы передать сыну, когда тот станет взрослым, а до этого времени во что бы то ни стало сохранять дело в глубокой тайне. Теперь, когда он подрос, ему передавалась эта грамота, в которой отец оставлял сыну два зарытых клада» [Т. Liv. «Perioh.», XLIX], Пергамский царь Евмен, которому принадлежал тогда город Адрамиттий, во время войны Македонии с Римом воевал на стороне римлян. Поэтому приёмная мать Андриска умолила его «бежать из этих мест, пока слухи не дошли до царя Евмена, который был Персею врагом, и тот не подослал к нему убийц. Испуганный этим, он бежал в Сирию, надеясь получить помощь от Деметрия, и там впервые решился открыть перед всеми, кто он такой» [Т. Liv. «Perioh.», XLIX],
Помощи Лжефилипп не получил. Деметрию I «Сотеру» был нужен мир с Римом, а не война. По приказу Деметрия, Андриск был тут же схвачен и доставлен в Рим. Но тут произошло нечто удивительное, ибо самозванцу удалось то, что не смогли сделать ни царь Персей, ни его сыновья: Андриск «тайно бежал, собрал вокруг себя много народа, принимавшего его выдумку за правду, и с этим войском захватил всю Македонию, в иных местах силою, а в иных с согласия местных жителей» [Т. Liv. «Perioh.», XLIX],
Тит Ливий посвятил событиям, связанным с появлением Лжефилиппа, значительную часть своей книги XLIX и книги L. К сожалению, от этих книг сохранились лишь периохи — краткие описания. Почти ничего не сохранилось и из того, что писал о Лжефилиппе Полибий, — всего лишь несколько строчек. Это не позволяет рассказать о деталях совершённого Андриском побега из Рима. Однако римлянам бегство этого человека обошлось очень дорого. Добравшись до Македонии, Андриск поднял восстание и, громя римских ставленников, овладел всеми четырьмя анклавами, на которые римляне разделили страну, а утвердившись в Македонии, тут же вторгся в Фессалию, поставив под угрозу гегемонию Рима уже не только в Македонии, но и в Греции. Римлянам пришлось срочно перебрасывать туда войска. Если даже Андриск и не был сыном Персея, то полководческим талантом явно превосходил своего «отца» и был человеком незаурядным. Появившись ниоткуда, «как бы с неба упавший; он не робел не только перед македонянами, но и перед римлянами, хотя не имел ни малейшего основания рассчитывать на успех своего предприятия» [Polib., XXXVII, 2, 2–3]. В своё время царю Персею не удалось нанести римлянам ни одного серьёзного поражения, Андриск же не только выбил римлян из Македонии, но и вторгся в подвластную римлянам часть Северной Греции — Фессалию и, даже отступив затем под натиском превосходящих сил римлян обратно в Македонию, сумел затем все-таки разгромить одну из римских армий, «уничтожив претора Публия Ювентия с его войском» [Т. Liv. «Perioh.», Г]. Лишь в 148 г. до н. э., через два года после начала восстания, подошедшая новая римская армия во главе с Квинтом Цецилием Метеллом сумела разгромить армию Андриска и взять его в плен, после чего Македония была превращена в римскую провинцию.
6. Каким образом умудрялись бежать некоторые из проскрибированных во времена проскрипций
В I в. до н. э. в Римской республике прошло несколько гражданских войн, приведших в конце концов к установлению нескольких диктатур, а затем и к установлению Империи. В эти периоды борьба за власть проходила наиболее жестоко. Несколько раз за этот период победители прибегали к особой форме репрессий — проскрипциям, когда неугодных просто ловили и казнили согласно составленному властями списку. В 87 г. до н. э. к массовым казням неугодных без всякого судебного разбирательства прибег установивший одно время почти единоличную власть над Римом полководец Гай Марий. Сотни людей были казнены, а их имущество конфисковано. Затем ещё более масштабные проскрипции провёл в 82 г. до н. э. победивший в гражданской войне против Гая Мария и его сторонников полководец Луций Корнелий Сулла, ставший на три года диктатором. Проскрипции Суллы были более жестокие и более массовые, и теперь уже спасаться приходилось друзьям и приверженцам Гая Мария. В проскрипционные списки попал и восемнадцатилетний Гай Юлий Цезарь, который был в близком родстве с Гаем Марием, да к тому же был женат на дочери четырёхкратного консула Луция Цинны — ближайшего соратника Гая Мария. Будущий диктатор мог бы развестись с женой, отречься от родственников — многие в то время поступали именно так, вымаливая себе прощение. Но он не бросил жену и не стал унижаться. Не дожидаясь пока его схватят, «переменив одежду и приняв облик, не соответствующий его положению
[144], Цезарь ночью бежал из города» [Vel. Paterc., XLI, 2]. Даже из этого краткого приведённого выше сообщения римского историка Веллея Патеркула хорошо видно, что бежать из Рима было далеко не просто — патрицию приходилось прикидываться простолюдином, менять причёску или надевать парик. Однако мало было выбраться из города. Поиск проскриби-рованных шёл по всей стране, и каждую минуту любая неосторожность, любая оплошность грозили им гибелью. О дальнейших злоключениях юного Гая Юлия Цезаря известно со слов Плутарха: улизнув из Рима, «он долго скрывался в земле сабинян. Но однажды, когда он занемог и его переносили из одного дома в другой, он наткнулся ночью на отряд сулланских воинов, осматривавших эту местность, чтобы задерживать всех скрывающихся» [Plutarh «Caesar», 1]. Уцелеть юному беглецу помогла алчность сыщиков. «Дав начальнику отряда Корнелию два таланта (более 52 кг серебра!), Цезарь добился того, что был отпущен, и тотчас, добравшись до моря, отплыл в Вифинию, к царю Никомеду» [Plutarh «Caesar», 1]. Лишь в далёкой Вифинии Цезарь смог почувствовать себя в относительной безопасности, но и там его могли настигнуть: если бы Сулла потребовал его выдачи, царь Никомед, конечно же, вынужден был бы это сделать. Лишь через несколько месяцев, когда, пользуясь тем, что он не был личным врагом Суллы, друзья сумели добиться исключения его из проскрипционных списков, Цезарь смог вздохнуть спокойно и вернуться в Рим.
