Далеко не все беглецы были столь же богаты, столь же решительны и столь же удачливы… В ходе проскрипций Суллы погибли уже не сотни, а тысячи человек.
Затем, через несколько десятилетий, ничуть не менее жестокие проскрипции провёл, начав гражданскую войну, уже сам Гай Юлий Цезарь. Массовые проскрипции провёл и соперник Цезаря — Гней Помпей «Великий». Но наиболее массовые и наиболее жестокие проскрипции были осуществлены в Италии осенью 43 г. до н. э. триумвирами Октавианом (будущим императором Октавианом Августом), Марком Антонием и Марком Лепидом.
Зачастую проскрибируемые узнавали о том, что внесены в список лишь тогда, когда за ними являлись посланные изловить их стражники, немедленно приводившие приговор в исполнение, но иногда им удавалось узнать об этом до того, как к ним приходили палачи. Поскольку никто из этих людей не готовился к бегству заранее, а за их головы выплачивалась большая награда, к тому же за укрывательство проскрибированных грозила смертная казнь, даже заранее узнав о приговоре, некоторые из них, ничего не предпринимая, прощались с близкими и ждали своей участи. Однако немало проскрибированных, кто просто в отчаянии, а кто и продуманно, пытались бежать, и кое-кому это удавалось. Аппиан, подробно описавший ужасное время проскрипций, повествуя о многих неудачных попытках про-скрибируемых бежать или укрыться, приводит и несколько случаев, когда побеги удавались. Обычно это случалось лишь тогда, когда кто-либо приходил на помощь беглецу. Так, по словам Аппиана, некий Ацилий, узнав, что внесён в список, «тайно бежал из города. Когда домашний раб выдал его солдатам, Ацилий, пообещав им большую сумму денег, убедил их послать некоторых из их среды к своей жене с условленными знаками, которые он сам им вручил. Жена предложила им все свои украшения, сказала, что даёт их с тем, чтобы они, в свою очередь, сдержали обещание, но не уверена, сдержат ли они его. И в любви к мужу она не оказалась обманутой: солдаты наняли судно для Ацилия и доставили его в Сицилию»
[145] [Appian «В. С.», IV, 39].
Ацилию в общем-то повезло — солдаты могли взять деньги, но потом всё равно его убить. Не менее повезло другому проскрибируемому, Апулею, который узнал о том, что внесён в списки раньше, чем об этом узнали его соседи. «Апулею жена пригрозила, что выдаст его, если он бежит один. И вот против воли он взял её с собою. Помогло ему в бегстве, которого никто не подозревал, то обстоятельство, что он отправился в путь вместе с женой, рабами и рабынями, на глазах у всех» [Appian «В. С.», IV, 40]. Списки проскрибируемых сразу же после составления выставляли на форуме. Проскрипции проводились не только в Риме, но и во всей Италии. Если Апулей жил вдали от Рима, гонец от его друзей вполне мог опередить посланный схватить Апулея отряд и сообщить Апулею о том, что он внесён в список. Отправленные к осуждённым отряды иногда запаздывали и из-за общей неразберихи, царившей в то время, и из-за того, что один отряд часто посылался для захвата сразу нескольких человек, расправляясь с ними поочерёдно. Поэтому в распоряжении Апулея могло быть несколько часов, а то и день-два, чтобы уехать до того, как всем стало известно о его осуждении. И всё же надо признать, что и этот побег, как и побег Ацилия, удался главным образом благодаря удачному стечению обстоятельств и везению.
Поскольку подкупить можно было далеко не всех и не всегда, а узнавали проскрибированные о том, что осуждены, как правило, уже тогда, когда за ними вот-вот должны были явиться посланные их убить солдаты, большинству из тех, кому удалось спастись, и тем, кто им помогал, обычно приходилось прибегать к гораздо более сложным увёрткам. К примеру, «жена Анция завернула его в постельный мешок и поручила носильщикам за плату доставить его из дома к морю, откуда он и убежал в Сицилию» [Appian «В. С.», IV, 40].
Другие жёны, сумевшие помочь своим мужьям, проявляли не меньшую изобретательность: «Жена Регина своего мужа ночью спустила в канал для стока нечистот, куда днём солдаты не решились войти из-за зловония; в следующую ночь она нарядила его угольщиком и велела гнать перед собой осла, нагружённого углём, сама же, сидя в носилках, подвигалась впереди него на коротком расстоянии. Одному из воинов возле ворот носилки показались подозрительными, и он стал их обыскивать. Регин испугался и, прикинувшись одним из пешеходов, просил солдата оставить женщин в покое. Тот ответил ему как угольщику, грубо, но скоро узнал его — он прежде как-то был в походе под его начальством в Сирии — и сказал: «Иди себе спокойно, император
[146], ибо мне приличествует и теперь так тебя называть»» [Appian «В. С.», IV, 40].
Но если Регину помогли спастись любящая его жена и ветеран, уважавший его за прежние заслуги, как полководца, то некоего Рестиона спас тот, на помощь кого он вовсе не мог надеяться. По словам Аппиана, «За Рестионом, думавшим, что он бежит один, следовал незаметным образом домашний раб, некогда выросший в его доме и видевший от него много добра, а потом за нерадивость заклеймённый. Этот раб, представ перед господином, отдыхавшим среди болота, испугал его своим появлением. Раб сказал находившемуся в страхе Рестиону, что он не чувствует своего теперешнего клейма, но помнит больше о прошлых благодеяниях. Укрыв господина в какой-то пещере, он стал работать и, насколько мог, доставлял ему пищу. Когда у солдат, очутившихся вблизи пещеры, возникло подозрение насчёт Рестиона и они направились к нему, раб, смекнув, последовал за ними и, забежав вперёд, убил какого-то старика, шедшего по дороге, и отрубил ему голову. Когда же изумлённые солдаты задержали его как убийцу прохожего, он сказал: «Я умертвил Рестиона, моего господина, наложившего на меня вот это клеймо». И они, отняв у него голову, чтобы получить награду, поспешили в Рим. Раб же, уведя хозяина из пещеры, отплыл вместе с ним в Сицилию» [Appian «В. С.», IV, 43].
Раб Рестиона, для того чтобы спасти хозяина, убил безвестного и ни в чём не повинного старика, однако некоторые рабы жертвовали для спасения жизни хозяина даже своей собственной жизнью. Вот, например, рассказ Аппиана о том, как удалось спастись внесённому в проскрипционные списки Аппию: «Аппий отдыхал на своей вилле, когда к нему ворвались солдаты. Раб одел его в свою одежду, сам же, улёгшись на постель, как если бы он был господин, добровольно принял смерть вместо него, стоявшего вблизи под видом раба» [Appian «В. С.», IV, 44]. Такие случаи были не единичны. «Когда солдаты заняли дом Менения, раб сел в носилки господина и был вынесен другими рабами, соучастниками всего дела, после чего он и был, согласно его воле, убит вместо Менения, а тот бежал в Сицилию» [Appian «В. С.», IV, 44].
