Лучшими примерами неудачных побегов могут служить попытки побегов свергнутых императоров. Начало им положил побег Нерона. В июне 68 г. он был предан своей преторианской гвардией, которая переметнулась на сторону Гальбы, поднявшего восстание в Испании. Престиж звания императора тогда был ещё велик, и преторианцы побоялись сразу убить своего бывшего повелителя. Они просто тихо ушли из дворца, а вслед за ними из дворца разбежались и почти все слуги. Казалось бы, у Нерона было достаточно средств, чтобы бежать то ли сушей, то ли морем: ведь даже если у него не было под рукой денег, во дворце было огромное количество бесценных произведений искусства, множество безделушек из золота, драгоценных камней. За эти вещи можно было бы и нанять корабль, и подкупить посты на границе. Нерона могли бы принять и дать ему убежище в Парфии, с которой он незадолго до этого заключил выгодный и Риму, и Парфии мир. Во всяком случае, Светоний Транквилл пишет, что даже после того, как Нерон погиб, «парфянский царь Вологез, отправляя послов в сенат для возобновления союза, с особенной настойчивостью просил, чтобы память Нерона оставалась в почёте» [Suetonius «Nero», 57, 2]. Шансы спастись у Нерона, наверное, были, но ему не удалось не только добраться хотя бы до границы, но даже выбраться из окрестностей Рима. Проснувшись среди ночи, увидев, что покинут телохранителями, и поняв после некоторой растерянности, что дольше оставаться во дворце нельзя, Нерон попытался для начала «найти укромное место, чтобы собраться с мыслями. Вольноотпущенник Фаон предложил ему свою усадьбу между Соляной и Номентанской дорогами, на четвёртой миле от Рима. Нерон, как был, босой, в одной тунике, накинув тёмный плащ, закутав голову и прикрыв лицо платком, вскочил на коня; с ним было ещё четверо спутников…» [Suetonius «Nero», 48, 1]. Беглецы старались не привлекать к себе внимания, а перед усадьбой вообще постарались принять все возможные меры предосторожности, чтобы никто не мог заподозрить присутствие свергнутого императора. «Доскакав до поворота, они отпустили коней, и сквозь кусты и терновник по тропинке, проложенной через тростник, подстилая под ноги одежду, Нерон с трудом выбрался к задней стене виллы. Тот же Фаон посоветовал ему до поры укрыться в яме, откуда брали песок, но он отказался идти живым под землю. Ожидая пока пророют тайный ход на виллу, он ладонью зачерпнул напиться воды из какой-то лужи и произнёс: «Вот напиток Нерона!» Плащ его был изорван о терновник, он обобрал с него торчавшие колючки, а потом на четвереньках добрался до первой каморки и там бросился на тощую подстилку, прикрытую старым плащом» [Suetonius «Nero», 48, 3–4].
Казалось бы, при таких мерах предосторожности никто не смог бы найти беглеца, но отдых Нерона был недолог. Очень скоро к Фаону прибыл из Рима скороход с письмом, где сообщалось о том, что сенат объявил Нерона врагом и разыскивает, чтобы казнить по обычаю предков, т. е. засечением розгами до полусмерти с последующим обезглавливанием. Когда вслед за этим к вилле подскакал посланный схватить беглого императора воинский отряд во главе с центурионом, Нерон вонзил себе в горло меч.
Кто уведомил врагов о местонахождении беглеца его врагов? Сам Фаон в попытке заслужить похвалу новых властей? Кто-то из слуг Фаона? Античные историки не дают ответа на этот вопрос. Возможно, кто-то из оставшихся во дворце людей видел, с кем убыл неудачливый император, возможно, кто-то из прохожих обратил внимание на странную группу всадников и, узнав о смене правления, поспешил сообщить куда следует, а возможно и то, что отряды были посланы сразу ко всем тем людям, у кого мог бы укрыться бывший властитель Рима. Но как бы там ни было, полицейская система Империи сработала чётко и разыскала беглеца в течение дня или максимум двух дней.
Гальба тоже недолго пробыл императором. В январе 69 г. он был убит в результате покушения. Недолго правил и свергнувший его Отон. Через два месяца войска Отона были разбиты войсками поднявшего мятеж Вителлия. Отон даже не пытался спастись, а простившись с друзьями, покончил с собой. Но и войска Вителлия в декабре того же года были разбиты войсками сторонников Веспасиана. Когда об этом стало известно в Риме, там началась паника. Вителлий, по словам Светония Транквилла, сопровождаемый только сохранившими ему верность пекарем и поваром
[151], поспешил в отцовский дом, чтобы бежать оттуда в Кампанию, где всё ещё сражался с несколькими легионами его брат, однако затем, обманутый ложным слухом о якобы достигнутом мире, вернулся во дворец, но там, как пишет Светоний, «всё уже было брошено, люди его разбежались; тогда он надел пояс, набитый золотом, и спрятался в каморку привратника, привязав у дверей собаку и загородив дверь кроватью и тюфяком» [Suetonius «Vitellius», 16].
Как мы знаем, иногда подобные трюки действительно спасали преследуемых, но Вителлию это не помогло. «Передовые солдаты уже ворвались во дворец и, никого не застав, принялись шарить повсюду. Они вытащили его из убежища и стали допрашивать, кто он, и не знает ли он, где Вителлий — они не знали его в лицо. Он солгал и вывернулся, но скоро был узнан» [Suetonius «Vitellius», 17, 1]. Очень скоро Вителлию пришлось жалеть, что вовремя не покончил с собой: его с издевательствами протащили по улицам города и после долгих истязаний забили мелкими ударами и крюком сбросили в Тибр.
Междоусобицы ещё не раз сотрясали Римскую империю. В 193 г. на реке Ипс, в том самом месте, где за пять с лишним столетий до этого Александр Македонский разгромил войска персидского царя Дария, сошлись в решающей схватке войска императора Септимия Севера и другого претендента на императорский венец — Песцения Нигера. Как пишет Геродиан, потерпев поражение, Песцений Нигер «верхом на могучем коне» бежал в Антиохию, являвшуюся в то время его главной опорной базой и столицей его владений. Организовать оборону Антиохии не удалось: горожане, ранее активно поддерживавшие Песцения Нигера, были в подавленном состоянии, оплакивая своих близких, погибших в сражении. Тогда, «впав в отчаяние», Песцений Нигер «сам бежал из Антиохии». В ходе гражданской войны Песцению Нигеру оказывали поддержку все восточные соседи Рима, и он вполне мог бы надеяться на то, что ему удастся укрыться в Парфии, границы которой находились не так уж и далеко от Антиохии. Однако Септимию Северу, видимо, удалось очень быстро перекрыть границу. Несмотря на наличие «могучего» коня, улизнуть от преследователей Песцений Нигер не смог: «скрываясь в каком-то предместье, он был найден преследовавшими его всадниками, схвачен и обезглавлен» [Herodian, III, 4, 6].
