Благодаря книгам «Иудейская война» и «Иудейские древности» Иосифа Флавия политическая история подвластной Риму Иудеи вплоть до конца I в. н. э. известна нам гораздо лучше, чем история большинства других подвластных Риму государств, где не было своего Иосифа Флавия. Но взятками и ублажением римских чиновников решались вопросы престолонаследия, да и многие другие вопросы, не только в Иудее. Точно так же приезжали в Рим искать благосклонности императора и его придворных цари Фракии и Мавретании, Каппадокии и Каммагены, Понтийского царства и многих других зависимых от Рима земель. Одни цари просили утвердить наследника, другие просили пересмотреть границы с соседями, третьи — разрешения начать поход… Рим поддерживал одних царей и вождей и низвергал других. Все цари и ходатаи старались задобрить не только императора, но и его вельмож, все везли с собою деньги и подарки. Когда не удавалось подкупить чиновника деньгами, его пытались подкупить, подарив великолепные статуи или картины, изысканные ювелирные украшения, прекрасную мебель или невиданные диковинки. Подарками могли быть рабы и рабыни. Подарками могли быть земельные угодья. Подарки чиновникам сыпались не только от иноземных царей и вождей, но и от римлян, добивавшихся выгодных назначений, а также от тех римлян, которые уже получили выгодные должности и хотели оставаться на этих должностях как можно дольше.
Было бы совершенно неверно считать, что в Риме всё можно было купить за деньги. Нет! Надо было не только иметь достаточно денег, но и знать, к кому обратиться, как и что следует вручить, что следует говорить. Подарки влиятельным людям срабатывали лишь тогда, когда их вручали умело и красиво. Но как бы там ни было, к рукам некоторых римских чиновников прилипали громадные деньги, вполне сравнимые с доходами многих царей. Бороться с этим явлением пытались многие императоры, и некоторым удавалось значительно унять аппетиты своих придворных, но полностью побороть это явление не удавалось никому — слишком уж сладок был этот запретный плод.
3. Как при помощи взяток покупались судебные решения в период Империи. Двойные стандарты римского правосудия
Римская богиня Справедливости и Правосудия — Юстиция (Justitia), как и аналогичная греческая богиня Фемида, изображалась в образе прекрасной женщины с завязанными глазами, держащей в руке весы, на которых беспристрастно взвешивала и оценивала дела и поступки людей, воздавая каждому по заслугам. И надо признать, что по сравнению с соседними государствами в Риме всегда поддерживался более высокий уровень порядка, который ослаблялся лишь в периоды гражданских войн и междоусобиц. Однако несмотря на то, что образ греко-римской богини Правосудия и по сей день служит для большинства народов Европы, да и всего мира, символом неподкупности и справедливости, а статуи Юстиции (Фемиды) украшают залы суда многих стран на всех континентах, отношение к выявленным преступникам, что бы они ни совершили, в Риме всегда зависело от их положения в обществе и от того, имеют или не имеют они достаточно влиятельных покровителей.
Обычных преступников римское правосудие карало беспощадно, особенно в тех случаях, когда те не были римскими гражданами. Но проступки людей, близких к власти, завязанные глаза Юстиции замечали отнюдь не всегда, а если и замечали, то на своих весах богиня Правосудия отмеряла им не столь суровые наказания, как простолюдинам. Причём различие в наказаниях, предусмотренных за одни и те же преступления, для знати (лиц из всаднического и особенно из сенаторского сословия) и для простолюдинов существовало и во времена Римской республики, и во времена Римской империи.
В зависимости от тяжести преступления воры, грабители, убийцы из числа простолюдинов продавались в рабство, ссылались гребцами на галеры, отправлялись на рудники. Частыми были и смертные приговоры — преступников могли казнить «по древнему обычаю», т. е. раздев донага, запороть до полусмерти, а затем отрубить голову; могли казнить путём обычного отсечения головы или разбив голову дубиной, могли сбросить со скалы, могли удавить удавкой или распять на кресте. Но самым изощрённым пыткам подвергались те, кого обрекали на развлечение толпы во время гладиаторских представлений. Помимо обычных выступлений гладиаторов, на аренах Рима нередко проводили травлю осуждённых дикими зверями, а порою показывали и более изощрённые виды казней, где осуждённые были вынуждены подобно артистам играть роли в тщательно отрежиссированных кровавых спектаклях. В этих спектаклях были прекрасные костюмы и декорации, но в отличие от обычных артистов, участники таких спектаклей подвергались настоящим мучениям и увечьям и, как правило, гибли в ходе спектакля. Вот, например, как описывает один из таких спектаклей римский поэт Марциал:
«То представленье, что мы на цезарской видим арене,
В Брутов спиталося век подвигом высшим из всех.
Видишь, как пламя берёт, наслаждаясь своим наказаньем,
И покорённым огнём храбрая правит рука?
Зритель её перед ней, и сам он любуется славной
Смертью десницы: она вся на священном огне.
Если б насильно предел не положен был каре, готова
Левая твёрже рука в пламень усталый идти.
После отваги такой мне нет дела, в чём он провинился:
Было довольно с меня доблесть руки созерцать».
[Marcialis «Spectac. liber»]
Можно себе представить, какими мучениями грозило «актёру» невыполнение роли, если он сумел, пересилив боль, без криков вытерпеть, как обугливалась на жаровне его рука, подобно руке древнего героя Муция Сцеволы, устрашившего своим мужеством и заставившего отойти от стен Рима этрусского царя Порсенну. Человеку, сыгравшему на римской арене роль Муция Сцеволы, была дарована жизнь, и он покинул амфитеатр, отделавшись всего лишь потерей правой руки. Но чаще «актёров», вернее их останки, после спектакля волокли с арены служители при помощи крючьев. Так, судьба другого «актёра», некоего Лавреола, тоже описанная в одном из стихов «Книги зрелищ» Марциала, была более печальна:
«Как Прометей, ко скале прикованный некогда скифской,
Грудью своей без конца алчную птицу кормил,
Так и утробу свою каледонскому отдал медведю,
Не на поддельном кресте голый Лавреол вися.
Жить продолжали ещё его члены, залитые кровью,
Хоть и на теле нигде не было тела уже.
Кару понёс наконец он должную: то ли отцу он,
То ль господину пронзил горло преступно мечом,
То ли, безумец, украл потаённое золото храмов,
То ли к тебе он, о Рим, факел жестокий поднёс.
Этот злодей превзошёл преступления древних сказаний,
И театральный сюжет в казнь обратился его».
[Marcialis «Spectac. liber»]
Как видно из вышесказанного, простолюдин должен был десять раз подумать, прежде чем совершить преступление, если хоть сколько-нибудь дорожил своей жизнью.
Но это касалось лишь простолюдинов. Что же касается преступлений римской знати, то тут применялись совсем иные стандарты. К ним, если дело не касалось заговоров против императора, власти были куда снисходительнее. Вот как рассказывает в письме своему другу Арриану о суде над бывшим наместником провинции Старая Африка, Марием Приске, Плиний Младший, который вместе с Корнелием Тацитом
[180] представлял на этом, состоявшемся в конце I в. н. э. в римском сенате суде интересы жителей провинции:
