Книга Разведка и другие тайные службы древнего Рима и его противников, страница 133. Автор книги Владимир Дмитренко

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Разведка и другие тайные службы древнего Рима и его противников»

Cтраница 133

«Мария Ириска, своего проконсула, обвиняли африканцы. Он отказался от защиты и «попросил судей» [181]. Я и Корнелий Тацит, которым была поручена защита провинциалов, сочли своим долгом уведомить сенат, что преступления Ириска таковы по своему бесчеловечию и жестокости, что и речи не может быть о «назначении судей»; за взятки он осуждал и даже посылал на казнь невинных людей» [lini. Junior. «Epist.», II, 11, 2]. Несмотря на то, что сам факт виновности ни у кого не вызывал ни малейших сомнений, у Мария Приска нашлось немало защитников, просивших о снисхождении. Спорили сенаторы долго. «Наконец, выбранный в консулы Юлий Ферокс, человек прямой и чистый, решил, что Марию можно пока «дать судей», но надо вызвать тех, с кем, говорят, он сторговался насчёт гибели невинных людей. Решение не только возобладало, но оказалось единственным, которое, после стольких разногласий, было принято большинством» [Plini Junior «Epist.», II, 11, 5].

Подробности последующего утомительного разбирательства Плиний Младший опускает, сообщая лишь, что «прибыли те, кому было приказано явиться: Вителлий Гонорат и Флавий Марциан. Гонората уличили в том, что он за триста тысяч купил ссылку римского всадника и смертный приговор семи его друзьям; Марциан дал семьсот тысяч, чтобы умучили какого-то римского всадника: его били палками, приговорили к работе на рудниках и удушили в тюрьме» [Plini Junior «Epist.», II, 11, 8].

Судебное разбирательство, как видно из слов Плиния Младшего, выявило ужасные преступления. Председательствовал на суде сам император Траян. И что же решил суд? Подвергнуть виновных мучительной казни?

Отнюдь нет!

Вителлия Гонората избавила от дальнейшего расследования смерть. Что же касается остальных обвиняемых, то за все их злодеяния «Корнут Тертулл, консул, человек прекрасный и стойкий защитник истины, предложил семьсот тысяч, полученных Марием, внести в казну, Марию запретить въезд в Рим и в Италию, а Марциану ещё и в Африку» [Plini Junior «Epist.», II, 11, 19].

Читатель сам может оценить, достойное ли это было наказание для тех, кто погубил ради наживы восемь человек, и подходят ли эпитеты «человек прямой и чистый», а тем более «человек прекрасный и стойкий защитник истины» для судей, которые посчитали достаточным приговорить заказчиков восьми убийств и злодея, казнившего восемь невиновных граждан, всего лишь к штрафу и ссылке.

Как видно из вышесказанного, счёты в Римском государстве можно было сводить не только при помощи яда или кинжала. Гораздо проще и безопаснее было расправиться с человеком, дав взятку высокопоставленному чиновнику. За разных людей приходилось платить разные суммы: за осуждение одного римского всадника и семи его друзей достаточно оказалось дать 300 тысяч сестерциев, за пытки и убийство другого пришлось заплатить целых 700 тысяч. Но в итоге наместник провинции успешно выполнил то, что, возможно, не сумел бы сделать обычный наёмный убийца — ведь если от убийцы жертва могла защититься, то защититься от государственной машины было невозможно. При этом обычный убийца, будучи пойман, отправился бы на растерзание зверям в амфитеатре, а уличённого наместника провинции даже «прекрасный и стойкий защитник истины» за такое же самое преступление предлагал всего лишь лишить полученных взяток и отправить вместе с сообщниками в пожизненное изгнание. А были и более мягкие предложения. Один из сенаторов, бывший консул, предлагал ограничиться в отношении Мария Приска штрафом, а для Марциана избрать наказанием не пожизненное изгнание, а всего лишь изгнание из Италии сроком на пять лет.

В ходе разбирательства суд выявил и злоупотребления Гостилия Фир-мина, легата Мария Приска. «Он запутан в деле, и улики против него тяжкие, — писал об этом человеке Плиний Младший. — По счетам Мациана и по речи, которую он держал в городском совете лептитанцев [182], видно, что он приспособился служить Приску в делах гнуснейших; выговорил себе у Марциана пятьдесят тысяч денариев и, кроме того, взял десять тысяч сестерциев с позорнейшей припиской — «на благовония»» [Plini Junior «Epist.», II, 11, 23].

Для Гостилия Фирмина участие в «гнуснейших» делах имело ещё менее суровые последствия — «Фирмин явился в сенат и стал оправдываться в преступлении уже известном. Мнения консулов были различны: Корнут Тер-тулл предлагал исключить его из сената; Акутий Нерва — отставить при жеребьёвке провинций [183]. Это предложение, как будто более мягкое, и было принято…» [Plini Junior «Epist.», II, 12, 2].

Как и во времена Республики, в случае с наместником Сицилии Гаем Берресом, которого уличили во множестве преступлений, в том числе и в заказных казнях, но приговорили всего лишь к штрафу и ссылке, мягкость сената по отношению к уличённому чуть не во всех смертных грехах Марию Приску и его легату Гостилию Фирмину объяснялась тем, что каждый из сенаторов, став наместником провинции, в той или иной мере улучшал своё материальное положение за счёт её жителей. Далеко не все наместники готовы были осуждать за мзду невиновных, но брать деньги за решение различных вопросов было делом обыденным, а потому никто из сенаторов не был заинтересован в суровых мерах против лиц своего сословия, понимая, что и сам в дальнейшем может оказаться одним из обвиняемых. Даже за осуждение заведомо невиновных уличённые в этом наместники и легаты отделывались в худшем случае всего лишь ссылкой (более суровые наказания были крайне редки), обычное же вымогательство ими взяток вообще чаще всего не встречало даже морального осуждения со стороны большинства членов сената. Более того, некоторых из таких привлечённых к суду рвачей римские сенаторы готовы были рассматривать чуть ли не как жертв, пострадавших от обнаглевших жалобщиков-провинциалов. Так, тот же Плиний Младший, который с отвращением отзывался о поступках Мария Приска и Гостилия Фирмина, совершенно по-другому отзывается о Юлии Бассе, бывшем наместнике Вифинии, суд над которым состоялся вскоре после суда над Приском и Фирмином. На этом суде Плиний Младший выступал уже не обвинителем, а защитником, и сообщал в письме своему другу Корнелию Урсу, что Юлий Басс страдает практически безвинно: «угнетало его обвинение в том, что он, человек простодушный и неосторожный, принимал кое-что от провинциалов как их друг: он был раньше в этой провинции квестором. Обвинители говорили о воровстве и хищениях, он — о подарках.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация