Скорее всего, инициаторами подлога были не Динамий, Лампадий, Евсевий и Эдессий, а гораздо более могущественные лица, оставшиеся в тени, и именно их стараниями мошенники избежали казни. Выручило их и ещё одно обстоятельство. Возможно, император, несмотря на любое заступничество, наказал бы составителей подложных писем гораздо более сурово, но находившийся тогда в Колонии Агриппине (совр. Кёльне) Сильван, прослышавший о выдвинутых в свой адрес обвинениях, видя наглые действия инспектировавшего Галлию Аподемия, зная крутой нрав императора Констанция Второго и опасаясь заочного осуждения без суда и следствия, а также не предполагая, что клеветников удалось разоблачить, действительно поднял мятеж: «не находя из сложившихся обстоятельств никакого выхода, Сильван почувствовал себя вынужденным прибегнуть к последнему средству: тайно переговорив с наиболее влиятельными офицерами и склонив их на свою сторону обещаниями больших наград, он провозгласил себя императором, временно воспользовавшись пурпурными тканями, снятыми с драконов
[228]и других знамён» [Amm. Marcell., XV, 5, 16].
Так интрига с несколькими подложными письмами спровоцировала мятеж, приведший на некоторое время к отделению от Империи нескольких важнейших провинций, в том числе всей Галлии и Германии. Лишь при помощи одной удачно проведённой спецоперации императору Констанцию Второму удалось подавить мятеж, не ввергнув страну в длительную междоусобную войну. Констанций Второй направил к Сильвану для переговоров одного из своих наиболее верных и опытных военачальников, Урзицина. Склонить Сильвана к примирению Урзицин не смог, но, заметив в ходе переговоров, что Сильван не уделяет должного внимания своей охране, подкупил часть его солдат и те расправились с Сильваном.
Все вышеперечисленные случаи заканчивались для кого-то весьма печально. Однако в истории Рима известен случай, когда отправленное с недобрыми намерениями письмо, письмо настоящее, неподдельное, повлекло гораздо более трагические последствия и для отдельных людей, и для императора, и для всего государства.
15 марта 455 г. в Риме был убит император Валентиниан III
[229]. Новым императором стал занимавший должности префекта Рима и префекта Италии вельможа Петроний Максим, который и был организатором убийства. То ли по любви, то ли для укрепления своей власти Петроний Максим женился на вдове убитого, императрице Лицинии Евдоксии, и, как пишет Прокопий Кесарийский, «женился на Евдоксии против её воли» [Ргосор. «В. Vandal».,
I, IV, 36]. Овдовевшей императрице было всего 33 года
[230], она была весьма привлекательна, но вот хочет ли императрица вступать в этот новый брак, её никто не спрашивал — ей не дали возможности даже отходить положенное время в трауре. Причём для брака с императрицей Петроний Максим устранил не только императора, но и свою собственную прежнюю жену: «жена, с которой он жил раньше, умерла незадолго перед тем» [Ргосор. «В. Vandal»., I, IV, 36]. Трудно сказать, крепко ли любила Евдоксия своего первого мужа, но её новый муж, хотя и происходил из знатного рода, Евдоксии вовсе не нравился. Какое-то время Евдоксия терпела, а возможно, не была полностью уверена, что за убийством мужа стоит Петроний Максим. Она предполагала, что Валентиниана и его ближайшего советника, Ираклия, убили находившиеся на римской службе «варвары», Оптила и Траустила, мстившие ему за то, что Валентиниан незадолго до этого приказал казнить их бывшего начальника, полководца Аэция. Но вот однажды сам Петроний Максим, «находясь с Евдоксией на ложе», «сказал ей, что всё это он совершил из любви к ней» [Ргосор. «В. Vandal». I, IV, 36]. Это переполнило чашу её терпения: «Евдоксия, сердившаяся на Максима и раньше и желавшая отомстить за его преступление против Валентиниана, теперь от его слов ещё сильнее вскипела на него гневом, и слова Максима, что из-за неё случилось несчастье с её мужем, побудили её к заговору» [Ргосор. «В. Vandal», I, IV, 37]. Не надеясь, что ей сможет помочь кто-либо из римлян, и полагая, что от императора Восточной Римской империи Маркиана ей тоже «нечего ждать помощи и отмщения», Евдоксия тайно подготовила и отправила в Карфаген послание королю вандалов Гизериху, «прося Гизериха отомстить за Валентиниана, умерщвлённого безбожным человеком, недостойным ни его самого, ни его царского звания, и освободить её, терпящую бедствие от тирана. Она настойчиво твердила, что ему как другу и союзнику, раз совершено столь великое преступление по отношению к царскому дому, было бы недостойно и нечестиво не оказаться мстителем» [Ргосор. «В. Vandal», I, IV, 38–39].
Долго уговаривать Гизериха не пришлось. Во-первых, ранее его сын Гу-нерих был помолвлен с дочерью Евдоксии, Евдокией Младшей, а Петроний Максим, расторгнув прежнюю помолвку, обручил её со своим сыном, Палладием, а во-вторых, Рим в период смуты был слишком лакомым кусочком для того, чтобы опытнейший и удачливый полководец отказался от такого приглашения. Возможно, именно эта, вторая причина, и оказалась решающей. Во всяком случае, Прокопий Кесарийский утверждает, что «Гизерих не по какой-либо иной причине, но только потому, что надеялся получить большие богатства, с сильным флотом отплыл в Италию» [Ргосор. «В. Vandal», I, V, 1].
В конце мая 455 г. вандалы внезапно высадились неподалёку от Остии и двинулись на Рим. Застигнутый врасплох Петроний Максим, растерялся и вместо того, чтобы попытаться организовать сопротивление и позаботиться об обороне города, решил просто бежать, призвав бежать и всех сенаторов. В городе началась паника, а Петрония Максима покинули и все друзья, и охрана, и большинство слуг. Когда 31 мая 455 г. он попытался выехать из города, возмущённые римляне обрушили на него град камней. Один камень поразил беглеца в висок. Налетевшая толпа разорвала бездыханное тело на части и бросила в Тибр.
Но, смело расправившись с лишившимся охраны узурпатором, римляне вовсе не пытались проявить такую же смелость и для обороны города. Ги-зериха же не остановило то, что Петроний Максим уже понёс максимально возможное наказание. 2 июня 455 г. Гизерих со своей армией, не встретив никакого сопротивления, вошёл в Рим. Вандалов было слишком мало, чтобы Гизерих мог надеяться захватить и удержать Италию, но в течение двух недель вандалы беспрепятственно подвергали Рим разграблению, отвозя награбленное в Остию, где стоял их флот. Добыча была огромна. По словам Прокопия Кесарийского, «Гизерих взял в плен Евдоксию с её дочерьми от Валентиниана, Евдокией и Плацидией, и, нагрузив на корабли огромное количество золота и иных царских сокровищ, отплыл в Карфаген, забрав из дворца и медь, и всё остальное. Он ограбил и храм Юпитера Капитолийского
[231] и снял с него половину крыши. Эта крыша была сделана из лучшей меди и покрыта густым слоем золота, представляя величественное и изумительное зрелище» [Ргосор. «В. Vandal», I, V, 3–4]. Мало понимая в высоком искусстве, вандалы, забавы ради, разбивали простоявшие в городе сотни лет мраморные статуи, а бронзовые статуи работы великих мастеров тащили на свои корабли как обычный лом, видя основную их ценность в металле и весе.
