Таковы были обычаи, и таково было время…
Всех ли римлян убеждала такая пропаганда? Конечно же, не всех. Тем более что эффект этой пропаганды снижался из-за борьбы за власть различных группировок римской знати, а также в результате религиозных распрей — борьбы между приверженцами различных языческих конфессий, а затем борьбы между христианами и язычниками, и ещё более яростной борьбы между различными христианскими конфессиями. Но точно так же и в наше время даже поддержка большинства газет, журналов, радиоканалов и каналов телевидения ещё не является полной гарантией победы на выборах, и никакое число и качество листовок и плакатов не может обеспечить ни одному из политиков любовь и поддержку абсолютно всех избирателей. Однако все знают, что гораздо большие шансы на победу имеет тот из кандидатов, кто имеет возможность выпустить больше листовок и плакатов, кто имеет поддержку газет и журналов, кто имеет возможность максимально использовать теле- и радиоэфир. Так что древнеримская пропаганда была отнюдь не столь примитивной и простой, как может показаться на первый взгляд.
Глава XIV
Тайны римской дипломатии и некоторые секретные дипломатические операции противников Рима
Деятельность античных разведчиков неизменно была тесно увязана с деятельностью дипломатов. Там, где было возможно, дипломаты действовали легально. Большое значение имели и красноречие послов, и их умение достойно держаться, и хорошие манеры. Но дружелюбие дипломатов редко бывало искренним. Более того, послы, помимо своей официальной миссии, нередко выполняли и чисто разведывательные функции. Вот как, например, по словам Секста Юлия Фронтина, действовали порою дипломаты Карфагена: «Карфагеняне, заметив у Александра (Александра Македонского — В. Д.) столь большие силы, что он стал угрозой для Африки, приказали одному из граждан, человеку энергичному, по имени Гамилькар Родин, отправиться под видом изгнанника к царю и всеми мерами войти к нему в дружбу. Добившись этого, он сообщил согражданам планы царя.
Те же карфагеняне послали людей, которые, пребывая долгое время в Риме под видом послов, перехватывали планы наших» [Front. «Strat.», I, II, 3–4].
Надо сказать, что и дипломаты других античных держав, соперничавших и враждовавших с Римом, действовали не менее изощрённо и иногда достигали успеха. Однако самыми непревзойдёнными дипломатами античного мира являлись римляне, всегда умело сочетавшие как явные, так и тайные средства борьбы. Особенно преуспели римские дипломаты в создании дружественных и развале вражеских коалиций во время бесчисленных войн, которыми почти постоянно был занят Рим. Успешно использовалась дипломатия и для дискредитации вражеских полководцев и государственных деятелей, враждебно настроенных по отношению к Риму, и для того чтобы привести к власти дружественно настроенных или зависимых от Рима людей, римские дипломаты обычно были хорошо осведомлены о положении дел в той стране, куда они отправлялись, и умело добивались цели, используя и обычные аргументы, и угрозы, и лесть, и обман, а подкуп влиятельных лиц для решения вопросов в свою пользу был и вовсе делом обычным. Хотя дипломатические интриги всегда развивались тайно, много из того, что было тайным, со временем становилось явным. О некоторых знаменитых операциях римских дипломатов и их противников и будет рассказано далее.
1. Дипломатическая борьба Рима и Македонии во время второй Пунической войны
Начавшаяся в 218 г. до н. э. вторая Пуническая война была не только войной римлян и карфагенян. От исхода этой схватки зависела судьба очень многих народов. Хотя война охватила только Западное Средиземноморье, но волновался весь античный мир.
Как пишет Тит Ливий, «за этой борьбой сильнейших на земле народов следили все племена и цари, и особенно Филипп, царь Македонский
[252]: его царство было ближайшим к Италии, отделяло его от неё только Ионийское море. Услышав о переходе Ганнибала через Альпы, Филипп обрадовался войне между римлянами и карфагенянами, но пока было неизвестно, на чьей стороне перевес, он колебался, кому желать победы. Когда в третьем сражении карфагеняне в третий раз оказались победителями
[253], Филипп склонился к тем, кому счастье благоприятствовало, отправил послов к Ганнибалу. Миновав охраняемые римским флотом Брундизий и Тарент, они высадились у храма Юноны Лацинии (в Бруттии, на юге Италии — В. Д.), оттуда через Апулию направились в Капую, но на пути наткнулись на римский гарнизон и были отведены к претору Валерию Левину, стоявшему лагерем подле Луцерии
[254]» [Т. Liv., XXIII, 33, 1–5].
Посланцам царя Филиппа грозил плен, а то и гибель, но они сумели выкрутиться. «Ксенофан, глава посольства, смело заявил, что он послан царём Филиппом заключить дружественный союз с римским народом: у него поручения к консулам, сенату и римскому народу. Старые союзники отпадали одни за другими; претор очень обрадовался новому союзнику, славному царю, и дружелюбно принял врагов как гостей, дал им провожатых, заботливо рассказал, какой дорогой идти, какие места, леса и ущелья во власти римлян и какие — врагов. Ксенофан прошёл среди римских гарнизонов в Кампанию и оттуда ближайшей дорогой прибыл к Ганнибалу и заключил с ним дружественный союз на таких условиях: царь Филипп переправится в Италию с флотом как можно большим (полагали, что он сможет снарядить двести кораблей) и будет опустошать морское побережье, на его долю выпадет война на суше и на море; по окончании войны вся Италия и самый Рим будут принадлежать Карфагену и Ганнибалу, и вся добыча достанется Ганнибалу; окончательно покорив Италию, они отплывут в Грецию и поведут войну, с кем укажет царь; государства на материке и острова, принадлежащие к Македонии, будут принадлежать Филиппу и войдут в его царство» [Т. Liv., XXIII, 33, 6—12].
Трудно сказать, собирался ли Ганнибал в дальнейшем помогать царю Филиппу или хитрил, но такой союз был ему крайне выгоден. Высадка македонской армии в Италии грозила Риму катастрофой. От Рима могли отпасть все союзники, а силы антиримской коалиции могли увеличиться настолько, что римляне в течение двух-трёх лет вынуждены были бы сложить оружие. Договорившись обо всём с македонскими послами, Ганнибал поспешил отправить с ними в Македонию собственных послов, Гисгона, Бостара и Магона, дабы как можно скорее подписать договор с царём Филиппом. Сумей карфагеняне и македонцы вовремя заключить союз и скоординировать свои действия, кто знает, каков бы был исход войны? Однако их планы были сорваны благодаря бдительности римских флотоводцев, сумевших исправить ошибку, допущенную претором Валерием Левином. Послы хотели добраться до Македонии тем же путём, что и прибыли оттуда. «Они пришли к храму Юноны Лацинии, где стоял на причале спрятанный корабль, но, когда они вышли в открытое море, их заметил римский флот, охранявший берега Калабрии. Валерий Флакк (префект, командовавший там римским флотом — В. Д.) послал вдогонку лёгкие суда с приказом захватить этот корабль; царские послы сначала пытались убежать, но видя, что преследователи превосходят их скоростью, сдались римлянам. Их привели к префекту флота, который спросил, кто они, откуда и куда держат путь. Ксенофан, счастливо сочинивший уже одну лживую выдумку, заявил: он послан царём Филиппом к римлянам, к Марку Валерию
[255] он добрался единственной безопасной дорогой, пройти через Кампанию он не смог, так как она вся в кольце неприятельских отрядов. Пуническая одежда и всё обличье Ганнибаловых послов внушали подозрение; их стали расспрашивать, речь их выдала. Их, до смерти напуганных, разъединили, нашли письма от Ганнибала к Филиппу и договор между царём македонян и вождём карфагенян. Хорошо с ними ознакомившись, сочли наилучшим поскорее отвезти пленников и их спутников в Рим, к сенату и консулам, где бы они ни находились. Выбрали пять самых быстрых кораблей и командиру их, Луцию Валерию Антиату, велели рассадить послов по всем кораблям, держать их под стражей и следить, чтобы они не разговаривали друг с другом и не делились бы замыслами» [Т. Liv., XXIII, 34, 2–9].
