Примеров тому много. Так, богатое и процветающее малоазийское государство Пергам всегда было союзником римлян. За помощь в борьбе с Селевкидским царём Антиохом III «Великим» Рим передал Пергаму значительную часть владений Антиоха III в Малой Азии. Но когда Пергам попытался ещё более увеличить свои владения, Рим этому воспрепятствовал. Сильный Пергам Риму был не нужен. Через несколько десятилетий такого союза Пергам попал в полную зависимость от римлян: любое пожелание римского сената выполнялось пергамскими царями беспрекословно. Но и этого римлянам было мало. В 133 г. до н. э., после смерти пергамского царя Аттала III, хотя и имевшего множество родственников, но не имевшего законнорождённых сыновей, римляне объявили, что Аттал, умирая, завещал своё царство Риму.
Пергамцы очень быстро успели ощутить на себе гнёт римских ростовщиков и не горели желанием стать подданными Рима, а подлинность завещания вызывала у жителей Пергама большие сомнения. Воспользовавшись возмущением пергамцев, внебрачный сын одного из правивших до Аттала III царей Пергама Евмена II, Аристоник, поднял восстание, провозгласил себя царём и даже сумел разбить одну из римских армий, однако цари соседних государств не только не оказали ему помощи, но, наоборот, из страха за свои собственные царства поддержали римлян. В итоге, в 129 г. до н. э. Аристоник был разбит, схвачен римлянами и казнён, восстание подавлено, а царство Пергам — было завещание подлинное или нет — римляне превратили в свою провинцию Азия.
Точно так же, но уже без всякого сопротивления, в 74 г. до н. э., по завещанию последнего царя Вифинии Никомеда IV, стала римской провинцией Вифиния.
Таким же образом, «добровольно,» становились римскими владениями и множество других царств помельче — в Малой Азии и в Галлии, в Испании и на Балканах, да и везде, где ступала нога римского солдата.
Что же побуждало царей завещать свои владения Риму?
Побуждало их к этому постоянное давление со стороны римлян. Технология покорения стран была традиционна. Появившись в новом месте, римляне сначала обрушивали свой удар на одного из противников, заключая союзы и требуя вспомогательные войска для себя от его соседей. Побеждённое государство лишали части территории. Это было выгоднее, чем сразу пытаться захватить всю страну. Дело в том, что в этом случае побеждённый царь обеспечивал и гарантировал мирное присоединение уступаемых римлянам территорий, запрещая своим переданным Риму подданным вести партизанскую войну. Закрепившись, римляне требовали новых уступок. Цари должны были постоянно задабривать Рим подарками, ублажая римских магистратов, а войска вассальных царей без всяких затрат со стороны Рима обеспечивали защиту внешних рубежей многих провинций от нашествия варваров и задействовались римскими наместниками, в случае необходимости, во всевозможных войнах и для подавления восстаний в провинциях. Когда же надобность для Рима в существовании того или иного царства отпадала, царя «убеждали» завещать свои владения Риму или просто отдать царство. Вассального царя могли и просто вызвать в Рим, а там, обвинив в чём-либо, лишить престола, а то и казнить.
Так, в 17 г. н. э. император Тиберий решил сделать римскими провинциями два малоазийских царства — Каппадокию и Каммагену. Каппадокия была довольно крупным государством и могла бы оказать серьёзное сопротивление. Для того чтобы добиться своего, Тиберий предпочёл использовать не силу, а дипломатию. Он обвинил каппадокийского царя Архелая, правившего Каппадокией уже пятидесятый год, в том, что тот в своё время, когда сам Тиберий пребывал в ссылке на острове Родос, не посетил его там и «не оказал ему никакого внимания» [Tacit «Annales», II, 42]. Предлог был явно надуманным, ведь Архелай никак не мог посетить тогда находившегося в опале Тиберия, да и вспомнил об этом Тиберий не тогда, когда вновь был приближён ко двору, и даже не тогда, когда сам обрёл всю полноту власти, а лишь три года спустя после того, как сам стал императором. Несмотря на всю абсурдность этого обвинения, каппадокийский царь был поставлен в неловкое положение и вынужден был оправдываться, предпочитая, на всякий случай, не покидать родину, а вести переговоры через послов. Но Тиберию были нужны не подарки, а всё царство. Для того чтобы вынудить царя прибыть в Рим, была разработана и проведена целая дипломатическая комбинация, главную роль в которой сыграла мать Тиберия, Ливия (Юлия Августа
[272] — В. Д.). Как пишет Тацит, «Тиберий заманил Архелая написанным Августой письмом, в котором, не умалчивая о нанесённых сыну обидах, она предлагала ему его милость, если он прибудет, чтобы испросить её. И Архелай, не заподозрив коварства или опасаясь насильственных действий, если поймут, что он его разгадал, поспешил отправиться в Рим; неприязненно принятый принцепсом и затем обвинённый в сенате, он преждевременно завершил дни своей жизни, то ли по своей воле, то ли по велению рока, но не потому, что сознавал за собой приписываемые ему преступления, а от охватившей его тревоги, старческого изнурения и оттого, что царям непривычно пребывать даже на положении равного, не говоря уже об униженном положении» [Tacit «Annales», II, 42]. Как только доведённый до отчаяния Архелай скончался, Тиберий тут же объявил его царство римской провинцией.
С небольшой Каммагеной, где тогда умер местный царь, и где часть проримски настроенной знати сама просила о присоединении к Риму, Тиберий поступил ещё проще: он не стал утверждать нового царя, а точно так же, как и Каппадокию, присоединил Каммагену к Риму.
В итоге и Каппадокия, и Каммагена стали в 17 г. римскими провинциями, не оказав римлянам ни малейшего сопротивления, и вместо того чтобы изыскивать средства на ведение войны, Тиберий за счёт доходов от мирно приобретённых новых провинций вдвое снизил в Риме налог с оборота.
Присоединение вассальных царств к Риму за счёт дипломатического давления было столь обычной и привычной римлянам процедурой, что о ликвидации и присоединении к римским провинциям большинства мелких царств римские историки, как правило, даже не считали нужным сообщать. Так, римские историки даже не упоминают о том, как вошли в состав римских провинций большинство царств Испании, Галлии, Германии, имевшие договоры о дружбе и союзе с Римом, а о том, как произошло «добровольное» присоединение к Риму британского царства иценов, Корнелий Тацит сообщает лишь в связи с необходимостью рассказать о потрясшем всю Британию восстании Боудикки. Земля иценов во времена Империи была присоединена к Риму почти точно так же, как во времена Республики был присоединён к Риму Пергам, — при помощи скрытых угроз и мощного дипломатического давления. «Царь иценов Прасутаг, славившийся огромным богатством, назначил в завещании своими наследниками Цезаря (тогдашнего римского императора Нерона — В. Д.) и двух дочерей, рассчитывая, что эта угодливость оградит царство и достояние от насилий. Но вышло наоборот: царство стали грабить центурионы, а достояние — рабы прокуратора, как если бы и то и другое было захвачено силой оружия» [Tacit «Annales», XIV, 31]. Дочь Прасутага, Боудикка, вынуждена была поднять народ на восстание, но восстание иценов во главе с Боудиккой было подавлено точно так же, как в своё время было подавлено восстание Аристоника в Пергаме.
