Статус «друг римского народа» предоставлялся лишь царям и вождям племён. Однако римская государственная машина предусматривала много «пряников» и для обычных людей. Рабы надеялись получить свободу и стать вольноотпущенниками, причём вольноотпущенник римского гражданина получал гораздо больше прав, чем вольноотпущенник хозяина, не имевшего римского гражданства. Свободные жители провинций надеялись получить «латинское гражданство», дававшее им определённые преимущества по сравнению с обычными провинциалами, а у тех, кто был удостоен латинского гражданства, была надежда, что или они сами, или хотя бы их дети или внуки получат «римское гражданство», став полноправными гражданами.
Римское общество никогда не было кастово закрытым и всегда пополнялось не только за счёт естественного прироста населения, но и за счёт предоставления гражданства. Причём в ранний период римской истории, когда Рим не обрёл ещё своего могущества и нуждался в людях, особенно в людях деятельных, переселявшийся в Рим патриций из другого города Италии мог сразу стать не просто римским гражданином, а патрицием. Достаточно сказать, что родоначальником знаменитого патрицианского рода Аппиев — Клавдиев стал переселившийся в 504 г. до н. э. в Рим из Региллу-ма сабинский патриций Аппий Клавдий «Сабин». Естественно, что римские патриции принимали в свои ряды далеко не всех новоприбывших и не часто, обычно новые граждане пополняли римский плебс. Этнических проблем с новыми гражданами не возникало. Рим не заселялся другими народами: лица, получившие гражданство, растворялись в массе римлян. ЕІесмотря на постоянство процесса приёма новых граждан, в период Ранней республики чужаку было очень и очень непросто стать римским гражданином. Массовое же предоставление римского гражданства осуществлялось и того реже. Е1а это римский сенат толкали лишь исключительные обстоятельства. ЕІапример, предоставление в 504 г. до н. э. статуса римского патриция Аппию Клавдию «Сабину» и предоставление римского гражданства нескольким тысячам переселившихся в Рим вместе с ним сабинян было обусловлено тем, что тогда молодой Римской республике приходилось вести войну со сторонниками свергнутого царя Тарквиния Гордого и Республика крайне нуждалась в воинах. В 329 г. до н. э., когда население Рима сильно поредело из-за эпидемий, а государству предстояли тяжёлые войны с галлами и самнитами, сенат даровал римское гражданство жителям покорённого соседнего города Приверн. Так же поступили римляне и во время второй Пунической войны после серии поражений, нанесенных римской армии Ганнибалом. Римский сенат тогда, дабы пополнить свои войска, вынужден был взять в солдаты несколько тысяч рабов, оговорив при этом, что они получат свободу, если проявят должную храбрость и стойкость, и, действительно, им после нескольких лет верной службы предоставили свободу. Обычно же вплоть до конца III в. до н. э. гражданство предоставлялось строго индивидуально.
В конце III в. до н. э., а особенно с начала II в. до н. э., положение изменилось. Помимо сотен отпускаемых на свободу рабов в Рим хлынул поток добивавшихся всеми правдами и неправдами римского гражданства провинциалов. Дело доходило до того, что в Рим начали поступать жалобы от местных властей на то, что вверенные им города пустеют и не могут в должном объёме выплачивать налоги. Так, в 187 г. до н. э. в Рим, как пишет Тит Ливий, «явились и были приняты сенатом послы латинских городов с жалобой на то, что очень многие их граждане переселились в Рим и там внесены в списки римских граждан» [Т. Liv., XXXIX, 3, 4]. Сенат поручил претору Квинту Теренцию Куллеону разобраться, кто из новоявленных граждан Рима за последние 16 лет «сам или его отец попал в списки римских граждан, уже имея, согласно показаниям союзников, гражданство у себя на родине. В итоге этого расследования вернулось домой двенадцать тысяч латинов — таков уже тогда был наплыв в столицу всякого пришлого люда» [Т. Liv., XXXIX, 3, 5–6].
Но этим проблема не была решена. Прошло каких-то десять лет, ив 177 г. до н. э. сенату опять пришлось принимать «посольство союзников-латинов, уже докучавшее и цензорам, и прежним консулам, но наконец допущенное в сенат. Суть жалоб состояла в том, что их сограждане, прошедшие перепись в Риме, во множестве переселились в Рим. И если это и впредь позволят, то не пройдёт и нескольких переписей, как их опустевшие города и поля не смогут поставить в Рим ни единого воина» [Т. Liv., XLI, 8, 6–7]. Такие же жалобы сыпались сенату не только от латинов, но и от всех других италиков. В частности, «самниты и пелигны тоже жаловались, что от них четыре тысячи семей переселилось в Фрегеллы (римская колония, имевшая особый статус — В. Д. а при наборе тем не менее послаблений не было ни тем, ни другим» [Т. Liv., XLI, 8, 8]. Указывали послы и на юридические лазейки, благодаря которым хитрецы умудрялись получить римское гражданство. По их словам, «при перемене гражданства отдельными лицами обман был двух видов. Закон разрешал союзникам-латинам получать римское гражданство, если дома они оставляли потомство. Злоупотребляя этим законом, одни наносили вред союзническим городам, другие — народу римскому. Ведь не желая оставлять детей в своём городе, они их передавали во власть (в фиктивное рабство — В. Д.) каким-нибудь римлянам, с тем чтобы отпускаемые на волю, эти дети становились римскими гражданами. А те, у кого не было потомства, чтобы оставить его в родном городе и стать таким образом римскими гражданами, усыновляли кого-нибудь. Ну а впоследствии перестали заботиться даже о видимости соблюдения правил, и все без разбора (и без закона, и без потомства) стали переходить в римское гражданство посредством переселения и записи в ценз» [Т. Liv., XLI, 8, 9—11]. Послы просили впредь не допускать этого и вернуть переселенцев, а на будущее издать закон, препятствующий повторению подобного. Сенат тогда снова «удовлетворил их просьбы» [Т. Liv., XLI, 8, 12]. Однако никакие решения сената не могли положить конец потоку стремившихся в Рим провинциалов.
Дело было отнюдь не в отсутствии у римского сената соответствующих полномочий и отнюдь не в неумении римских магистратов составлять соответствующие законы и добиваться их выполнения. Дело было в том, что большинство римских сенаторов, во всяком случае наиболее влиятельные из них, были заинтересованы в появлении новых граждан прежде всего именно за счёт провинциалов и вольноотпущенников. Поэтому сенаторы старались лишь отрегулировать, но отнюдь не собирались прекращать этот поток.
Система предоставления римского гражданства предусматривала практически пожизненную верность новых граждан своему патрону — римлянину, обеспечившему им предоставление римского гражданства. И римская знать, наиболее могущественные группировки которой начали тогда борьбу за установление единоличной власти, стала предоставлять римское гражданство всё большему количеству рабов и провинциалов, стремясь обеспечить себе как можно больше голосов в народном собрании и как можно больше верных солдат.
Предоставление гражданства, как римского, так и латинского, сотням и тысячам людей, а порою даже целым городам и провинциям, стало козырем, который стали разыгрывать все, кто боролся за власть. Число новых римских граждан стало не просто расти, а расти стремительно. С каждым рабом-вольноотпущенником, получившим римское гражданство, с каждым добившимся римского гражданства провинциалом этнический состав римского плебса становился всё более пёстрым, да и римские патриции, всё ещё игравшие основную роль в жизни государства и возводящие свою родословную к Ромулу и «отцам»-основателям города, постепенно успели породниться с плебейской знатью, так что уже в 65 г. до н. э. Квинт Туллий Цицерон совершенно точно характеризовал Рим как «государство, образованное от стечения племён» [Q.Cicero «Comm, pet.», XIV, 54]. Но тщательное соблюдение прежних латинских обрядов и традиций, равенство всех граждан перед законом (если не считать некоторые остававшиеся, но постепенно исчезавшие привилегии патрициев) и обязательное принятие новыми гражданами римской одежды, латинского языка и римской культуры позволяло цементировать эту разношёрстную массу в единый народ, без чего существование государства было бы абсолютно невозможным.
