Преодолев яростное сопротивление тех, кто присвоил себе общественные земли, Тиберию Гракху удалось добиться принятия в народном собрании закона, по которому один человек не мог владеть более чем 500 югерами земли, а одна семья — более чем 1 000 югерами (1 югер = 0,2528 га). Обозлённые богачи во главе с верховным понтификом, сенатором Публием Корнелием Сципионом Назикой Серапионом, собрав вокруг себя множество рабов и клиентов, напали на Тиберия Гракха и расправились с ним. Вместе с Тиберием Гракхом погибло и около 300 его сторонников. Так, в 133 г. до н. э. в Риме впервые была нарушена неприкосновенность народного трибуна и впервые был убит народный трибун. Боясь возмущения народа, сенат всё же провёл наделение обедневших римских граждан землёй, хотя провел это наделение землёй за счёт остававшихся в государственной собственности земель, а не за счёт конфискации земель римской знати, но пролившаяся кровь Тиберия Гракха знаменовала новый этап развития Римской республики — этап, когда споры между римлянами начали разрешаться уже не словами, а силой оружия.
Через десять лет в активную политическую борьбу включился брат погибшего Тиберия Семпрония Гракха, Гай Семпроний Гракх, действовавший, если верить Плутарху, «угождая народу и подрывая могущество сената» [Plutarh «С. Gracchus», 5]. Гай Гракх предлагал снизить цены на продовольствие для бедняков, а также уравнять в правах италийцев, обладавших только латинским гражданством, и римлян. Обещания снизить цены на продовольствие, конечно же, находили поддержку многочисленной римской бедноты, а предоставление равных с римлянами прав италикам обеспечивало огромную популярность Гая Гракха среди италиков. Однако совершенно неправильно было бы представлять Гая Гракха идеальным борцом за права народа, а действия его противников объяснять лишь стремлением к власти и наживе. Всё было гораздо сложнее. Популизм Гая Гракха во многом объяснялся борьбой за власть, где он делал ставку на римскую бедноту и италиков, а действия его противников можно объяснить не жадностью, а тем, что резкое снижение цен на продовольствие нанесло бы серьёзный удар по экономике, к тому же огульное предоставление равных с римлянами прав сразу всем италикам неизбежно привело бы к оттеснению римлян от кормила власти, а возможно, и к распаду Римского государства. Однако это было ещё не всё из того, что требовал, добиваясь личной популярности, Гай Гракх. «Самый сильный удар по сенату», по мнению Плутарха, «наносил закон о судах. До тех пор судьями были только сенаторы, и потому они внушали страх и народу, и всадникам. Гай присоединил к трёмстам сенаторам и такое же число всадников, с тем чтобы судебные дела находились в общем ведении этих шестисот человек» [Plutarh «С. Gracchus», 5]. Кроме того, Гай Гракх ввёл и ещё одно новшество, ослабившее, по мнению Плутарха, власть сената: он «в то время, как до него все выступающие перед народом становились лицом к сенату и так называемому комитию
[28], впервые тогда повернулся лицом к форуму. Он взял себе это за правило и в дальнейшем лёгким поворотом туловища сделал перемену огромной важности — превратил, до известной степени, государственный строй из аристократического в демократический, внушая, что ораторы должны обращаться с речью к народу, а не к сенату» [Plutarh «С. Gracchus», 5].
Было бы неверно воспринимать слова Плутарха как некую абсолютную правду. Внешне всё выглядело именно так, как пишет Плутарх, но переход от аристократического правления к демократическому не совершается одним лишь поворотом туловища при произнесении речи. Во всяком случае, вот как, и отнюдь без восторга, писал о деятельности Гая Гракха другой античный автор, Аппиан: «Говорят, Гай немедленно после того, как закон был принят, выразился так: я одним ударом уничтожил сенат. Эти слова Гракха оправдались ещё ярче позднее, когда реформа, произведённая Гракхом, стала осуществляться на практике. Ибо предоставление всадникам судейских полномочий над римлянами, всеми италийцами и самими сенаторами, полномочие карать их любыми мерами воздействия, денежными штрафами, лишением гражданских прав, изгнанием — всё это вознесло всадников, как магистратов, над сенатом, а членов последнего сравняло со всадниками или даже поставило их в подчинённое положение. Как только всадники стали заодно с трибунами в вопросах голосования и в благодарность за это получили от трибунов всё, чего бы они ни пожелали, сенаторам это начало внушать большие опасения. И скоро дело дошло до того, что самая основа государственного строя опрокинулась: сенат продолжал сохранять за собою лишь авторитет, вся же сила сосредоточилась в руках всадников. Продвигаясь в своём значении вперёд, всадники не только стали заправлять всем в судах, но даже начали неприкрыто издеваться над сенаторами. Они переняли от последних свойственное им взяточничество и, получив вкус к наживе, ещё более позорно и неумеренно пользовались возможностью служить ей. Против богатых всадники выдвигали подосланных обвинителей, процессы против взяточничества они совершенно отменили, столковавшись между собою или действуя друг против друга насилием. Обычай требовать отчёт от должностных лиц вообще пришёл в забвение, и судейский закон Гракха на долгое время повлёк за собою распрю, не меньшую прежних» [Appian «В. С.», I, 22].
За очень короткое время Гаю Гракху удалось стать кумиром многих простолюдинов, готовых его поддержать, а за счёт этого ему удалось второй раз добиться избрания народным трибуном, но одновременно он нажил себе и множество врагов.
По всей Италии он развернул невиданное доселе строительство дорог, что были вынуждены признать как положительное явление даже его противники из числа его современников, однако другие его начинания оценивались гражданами Рима менее единодушно. Благодаря основанию Гаем Гракхом большого числа новых колоний, многие из римских бедняков смогли получить свой участок земли, но популизм Гая Гракха и стремление опираться прежде всего на плебс вызывали всё большее раздражение римской знати. Проблема была не в предоставлении земли беднякам, а в том, как это делалось, а также в том, какими виделись противникам Гая Гракха его конечные намерения. Постоянная конфронтация Гая Гракха с сенатом переросла в конце концов в 121 г. до н. э. в вооружённое противостояние. Гай Гракх со своими сторонниками укрепился на Авентинском холме, однако по приказу сената холм был взят войсками консула Опимия. Гай Гракх пытался отступить, но был убит. За головы Гая Гракха и его ближайшего соратника, Фульвия, сенат выплатил доставившим их лицам столько золота, сколько весили их отрубленные головы. Жестокой расправе подверглись и остальные приверженцы Гракха. Если верить Плутарху, то в Риме тогда погибло более трёх тысяч человек. Эту цифру погибших подтверждает и Павел Орозий, уточняющий лишь, что на Авентинском холме в бою было убито только 250 человек, а все остальные казнены в ходе последовавшего вслед за этим разбирательства. По словам Павла Орозия, «консул Опимий как в ходе сражения был отважен, так и в расследовании безжалостен; ведь было казнено свыше трёх тысяч человек, среди них было убито большое количество невиновных: им даже не была объявлена причина» [Oros., V, 12, 10].
