Невиданные почести, оказанные римлянами своим тайным агентам, прекрасно свидетельствовали о той роли, которую сыграла во взятии Сиракуз римская разведка. Однако столь щедрые награды римлян своим агентам были обусловлены не только благодарностью, но и весьма прагматическим расчётом — слухи об этом заставляли задуматься над возможностью перейти к римлянам и многих других солдат и командиров карфагенской армии.
Окончательное изгнание карфагенян из Сицилии и роль в этом римской агентуры. Потеря Сиракуз ещё не была потерей всей Сицилии. Перебросив на остров подкрепления, карфагеняне продолжали удерживать значительную часть Западной и Центральной Сицилии, где их по-прежнему поддерживали многие греческие города. Главной опорной базой карфагенян стал город-крепость Агригент
[100] (современный Агридженто), имевший удобную и хорошо укреплённую гавань, находящуюся всего в 150 километрах от африканского побережья, что облегчало карфагенянам снабжение, затрудняя римскому флоту возможности блокады. Как пишет Тит Ливий, «война не утихла: под Агригентом против римлян остались Эпикид и Ганнон, уцелевшие в предыдущих сражениях; к ним присоединился и третий вождь, посланный Ганнибалом в замену Гиппократа: уроженец Гиппакры
[101], ливифиникиец родом — земляки звали его Муттином, человек деятельный и хорошо изучивший у Ганнибала военное дело. Эпикид и Ганнон дали ему в подмогу нумидийцев, и он, бродя с ними по полям и вовремя приходя на помощь тому, кто в ней нуждался, поддерживал в союзниках чувство верности. Вскоре вся Сицилия заговорила о нём; сторонники карфагенян возлагали на него самые большие надежды» [Т. Liv., XXV, 40, 5–7].
Почти два года Муттин был самой главной проблемой римлян в Сицилии. Марцелла сменил в 211 г. до н. э. на посту командующего римскими войсками в Сицилии претор Марк Корнелий, а Марка Корнелия сменил в 210 г. до н. э. консул Марк Валерий Левин, но умиротворить Сицилию и окончательно выбить оттуда карфагенян не удавалось. Однако то, что римлянам не удалось сделать в бою, они смогли сделать, завербовав Муттина. Дело в том, что успехи Муттина раздражали карфагенского главнокомандующего, Ганнона, «которому уже давно не давала покоя слава Муттина: ему, карфагенскому полководцу, посланному сенатом и народом, будет указывать какое-то африканское отродье» [Т. Liv., XXV, 40, 12]. Принадлежавший к высшим кругам карфагенской знати, Ганнон считал Муттина полуварваром
[102], так как ливифиникийцы были потомками от смешанных браков карфагенян с африканцами. Неприязнь Ганнона лишь усиливалась от того, что сам он терпел от римлян одни только поражения. Наконец, вместо того чтобы всячески поощрить и поддержать Мутина, воспользоваться его опытом, Ганнон назначил на его место своего сына, не подумав, что верные Муттину нумидийцы готовы идти за ним и в огонь и в воду. Произошло это в тот самый момент, когда консул Марк Валерий Левин двинул свои легионы к Агригенту.
Такое отношение карфагенян и, конечно же, дошедшие до него слухи о щедрых наградах римлян своим агентам, выдавшим им Сиракузы, заставили Муттина принять нелёгкое решение. «Не вынеся несправедливостей и обиды, Муттин тайно отправил к Левину послов — переговорить о выдаче Агригента» [Т. Liv., XXVI, 40, 7]. Римский консул с радостью принял это предложение. «Доверие было установлено, сговорились о порядке действий: когда нумидийцы займут ворота со стороны моря, прогнав или перебив караульных, они впустят в город римлян» [Т. Liv., XXVI, 40, 8].
Не сумей римляне найти в Агригенте свою агентуру в лице Муттина и его сообщников, возможно, им пришлось бы осаждать Агригент так же долго, как Сиракузы: город был прекрасно укреплён, имел большой гарнизон и вдоволь продовольствия. Но глупость Ганнона и предательство Мут-тина позволили римлянам овладеть городом без всякого труда. «Римский отряд с гамом и топотом вступал уже в центр города, на форум, когда Ганнон решил, что это возмутились нумидийцы (такое случалось и раньше). Он отправился усмирять мятеж, но издали увидел: людей что-то больше, чем нумидийцев; уловил звук слишком знакомого крика римлян — и кинулся бежать, пока было можно» [Т. Liv., XXVI, 40, 9—10]. Вместе с Эпикидом и немногочисленной охраной ему удалось добраться до порта, а там, «по счастью, нашлось маленькое судёнышко, на котором они и переправились в Африку, оставив врагам Сицилию, из-за которой столько лет сражались» [Т. Liv., XXVI, 40, 11]. Тем, кто не успел бежать, повезло гораздо меньше — «их перебили возле запертых ворот: уйти было некуда» [Т. Liv., XXVI, 40, 12]. Не повезло не только карфагенским и сицилийским солдатам, но и застигнутым врасплох гражданам Агригента. «Взяв город, Левин главных должностных лиц Агригента казнил; остальных продал вместе с добычей, а все деньги отослал в Рим» [Т. Liv., XXVI, 40, 13].
Обеспеченное римской агентурой взятие Агригента окончательно решило судьбу острова в пользу Рима, причём римляне и далее, усмиряя Сицилию, продолжали действовать, опираясь на свою агентуру: «Весть о постигшем Агригент бедствии обошла всю Сицилию; всё вдруг стало благоприятствовать римлянам: вскоре им изменнически было выдано двадцать городов; шесть взято приступом; около сорока сдались добровольно» [Т. Liv., XXVI, 40, 14]. Исходя из количества «изменнически» выданных римлянам в течение нескольких месяцев городов, читатель сам легко может сделать вывод о том, насколько быстро и массово римляне умудрялись вербовать агентуру и насколько эффективно она действовала. Да и многие «добровольно» сдавшиеся города приняли решение о сдаче не без влияния тайных агентов Рима. Уже к концу 210 г. до н. э. сопротивление римлянам на Сицилии было окончательно сломлено, и консул Марк Валерий Левин, передав провинцию новому наместнику и возвратившись в Рим, смог доложить сенату, что «ни одного карфагенянина в Сицилии нет, все сицилийцы — на острове: те, кого страх принудил бежать, возвращены в свои города, к своим землям; они пашут и сеют…» [Т. Liv., XXVII, 5, 3–4]. Не забыл консул и о наградах для своей агентуры: «после того сенату представлены были Муттин и люди, сослужившие службу народу римскому; им, как в своё время обещано было консулом, оказали почести» [Т. Liv., XXVII, 5, 5–6]. Этих своих агентов римляне чествовали уже не столь пышно, как Сосиса и Мерика, обеспечивших захват Сиракуз (захватить Сиракузы было гораздо сложнее), однако тоже не обошли ни денежными подарками, ни вниманием. Во всяком случае, «Муттин даже получил от сената, по предложению народных трибунов, достоинство римского гражданина» [Т. Liv., XXVII, 5, 7].
