Несколько мгновений помедлив, словно бы в нерешительности, Джон произнес:
– Сержант Шардлейк, насколько я понял, после разговора с Грязнулей – то есть со Скамблером – вы посетили мастерскую слесаря Снокстоуба?
– Да, – кивнул я. – Она находится неподалеку от площади Тумлэнд. Семнадцатого июня я был там и беседовал с подмастерьем слесаря, неким Уолтером. На вопрос, не заглядывал ли к ним недавно кто-нибудь из братьев Болейн, он ответил отрицательно. Что касается самого Снокстоуба, тот категорически отказался отвечать на какие-либо вопросы. На следующий день, после того как тело слесаря было обнаружено в реке, я вновь посетил его мастерскую. На этот раз Уолтер сообщил, что некий мужчина, которого он никогда прежде не видел, заказал его хозяину копию ключа от конюшни в Бриквелле. По словам подмастерья, слесарь был весьма встревожен визитом незнакомца. После того как тот покинул мастерскую, Снокстоуб куда-то ушел. Вернувшись, он по-прежнему выглядел сильно обеспокоенным. Расспросить об этом самого слесаря я не имел возможности, ибо он умер.
Судя по ропоту в зале, рассказ мой возбудил ничуть не меньший интерес, чем показания Скамблера.
– И где же он, этот подмастерье? – пристально глядя на меня, осведомился Рейнберд.
– Скрылся в неизвестном направлении. Полагаю, отправился домой. Насколько мне известно, его родные живут в Сандлингсе.
– А как его фамилия?
– Он удрал прежде, чем я успел ее узнать, милорд, – вздохнул я и, сознавая собственный просчет, невольно залился краской.
– Таким образом, ваш рассказ является показаниями с чужих слов и не может быть принят судом в расчет. Никак не ожидал, сержант Шардлейк, что вы способны упустить столь важного свидетеля.
– Мастер Снокстоуб мертв, милорд. Когда свидетель мертв, правило о показаниях с чужих слов теряет силу и суд может принять в расчет факты, которые он сообщил третьей стороне.
– Третьей стороной в данном случае является Уолтер, который отсутствует в зале суда, – отчеканил Рейнберд.
– Этот Уолтер описал человека, заказавшего копию ключа? – спросил Катчет.
– Он сказал лишь, что это был рослый широкоплечий мужчина с бородой. Как выяснилось, подмастерье страдает близорукостью.
– Что только играет вам на руку, – проронил Катчет.
– Нет, милорд, напротив, нам это ничуть не играет на руку, – возразил я, глядя ему прямо в лицо. – Мы бы очень хотели располагать подробным описанием внешности этого человека, которое позволило бы опознать его. – Помолчав, я продолжил: – Признаюсь, я не слишком верю в близорукость подмастерья. Остается лишь сожалеть, что я упустил его. Осмелюсь просить суд отсрочить рассмотрение дела, – набравшись решимости, заявил я. – Полагаю, в ближайшее время я сумею отыскать Уолтера, и тогда…
Судья Рейнберд, подавшись вперед, резко оборвал меня:
– Сержант Шардлейк, вы выступаете сейчас как защитник подсудимого, тогда как я категорически предостерег вас от этого! В вашем распоряжении было больше месяца для того, чтобы собрать все необходимые свидетельства и…
– Я прибыл в Норидж всего лишь на прошлой неделе!
– Суда это не касается, – махнул рукой Рейнберд. – Мы должны рассмотреть это дело сегодня, основываясь на тех свидетельствах и фактах, которые нам представлены.
– Да, милорд, – со вздохом кивнул я. Отказ отнюдь не явился для меня неожиданностью, но, как говорится, попытка не пытка. – Если мне будет позволено продолжить, надеюсь, я сумею убедить суд в том, что ключ, который Барнабас и Джеральд Болейны похитили у конюха, вечером того же дня был украден у них. Полагаю, это важное обстоятельство позволит взглянуть на дело в ином свете.
Я повернулся к Болейну, давая ему понять, что настало время приглашать новых свидетелей.
– Я хотел бы опять вызвать своих сыновей Барнабаса и Джеральда, – произнес он.
Близнецы вернулись на свидетельскую кафедру; они шагали рядом, плечом к плечу.
– По какой причине вы напали на моего конюха Скамблера? – ровным голосом осведомился Болейн. – Вы избили беднягу так, что все его тело было покрыто синяками и ссадинами.
– Мы знали, что этот парень плохо обращается с вашей лошадью, сэр, – вежливо ответил Джеральд. – Как-то раз, проходя мимо конюшни, мы увидели, как он тычет в несчастное животное вилами, а в другой раз заметили, как он колет Полдня гвоздем.
– Возможно, причина бешеного нрава жеребца крылась в том, что этот скверный мальчишка совсем его измучил, – не без ехидства вставил Барнабас.
Изабелла, сидевшая рядом со мной, сжала кулаки.
– Лжецы, – прошептала она. – Гнусные лжецы.
– Тише, – также шепотом сказал я, накрывая ее руку своей.
Взгляд Болейна, устремленный на сыновей, был исполнен откровенного недоверия.
– Всякий, кто знает Полдня, скажет, что он не потерпит подобного обращения! – воскликнул он дрожащим от возмущения голосом. – Признайтесь, вы украли у Скамблера ключи от конюшни?
– Нет, сэр, мы не делали этого, – заявил Джеральд.
Близнецы держались до крайности хладнокровно и самоуверенно. Наверное, перед судом дед не преминул дать им наставления; скорее всего, именно он посоветовал внукам отвечать на вопросы кратко и по существу, без всякой уклончивости.
– Мы даже не видели этого ключа, – продолжал Джеральд. – Грязнуля Скамблер – чокнутый, это знает каждая собака в Норидже. Уж конечно, он обронил ключ во время драки и в первый раз просто не сумел его найти.
Барнабас устремил на Катчета взгляд невинного ягненка.
– Милорд, могу я добавить кое-что в нашу с братом защиту? – кротко осведомился он.
– Разумеется.
– Я хочу сказать лишь одно: мы любили нашу покойную мать. Никто не станет отрицать этого. И у нас есть алиби на тот вечер, когда она была убита. На вечер и на всю ночь. – Помолчав, Барнабас заключил: – В отличие от нашего отца, у которого никакого алиби не имеется.
Болейн, сверливший сыновей глазами, повернулся к судьям и попросил разрешения еще раз вызвать Дэниела Чаури. Судья Рейнберд кивнул в знак согласия, и управляющий поднялся на свидетельскую кафедру; я заметил, что он и близнецы избегают смотреть друг на друга.
– Насколько мне известно, вы часто посещаете петушиные бои в Кослани, а после этого заходите в таверну, которая находится неподалеку. Так?
– Да, сэр. Как правило, я хожу на петушиные бои по субботам.
– Двенадцатого мая вы тоже были там? – Болейн, судя по всему, уже пришел в себя.
– Да, сэр.
– А мои сыновья? В тот вечер они присутствовали на петушиных боях?
– Да, сэр, я видел их обоих: сначала во дворе, где проходили бои, а потом в ближайшей таверне. Они пришли туда в большой компании друзей, громко разговаривали и смеялись. Я слышал, они говорили о том, что намерены устроить шутку с ключом. Позднее поднялась суета, ибо Джеральд оставил на скамье свой дублет, в кармане которого находился кошелек с ключом. В таверне в тот вечер яблоку негде было упасть, и, когда они вспомнили о дублете, им не сразу удалось добраться до той скамьи. Помню, братья распихивали посетителей локтями и толкали столы, так что даже опрокинули пару кружек с пивом. Но когда они наконец нашли дублет, выяснилось, что ничего не пропало. К немалой их радости.
