– Виновен! – отчетливо прозвучало в наступившей тишине.
Я боялся, что Изабелла потеряет сознание, однако это произошло не с нею, а с ее мужем. Резко, как подкошенный, Джон упал, глухо ударившись об пол и звякнув цепями. Тюремщику пришлось поднять его и усадить на скамью.
Катчет устремил на него взгляд, лишенный малейших проблесков сочувствия.
– Джон Болейн, вы признаны виновным в одном из самых ужасающих преступлений, которые мне когда-либо приходилось рассматривать, – изрек он. – Приговариваю вас к казни через повешение, которая совершится завтра в девять часов утра.
Болейн сидел неподвижно, лицо его вновь обретало живые краски. Посмотрев на Изабеллу, он попытался растянуть губы в подобие улыбки. Катчет тем временем вопрошал, какой вердикт присяжные вынесли по следующему делу. Подсудимый, оборванный краснолицый малый лет сорока, горький пьяница, живущий подаянием, обвинялся в краже дюжины бутылок вина. Его тоже приговорили к смертной казни.
– Просьба о помиловании, – шепнул Николас, коснувшись моего локтя. – Передайте ее Бараку.
– Да, конечно. – Я стряхнул с себя оцепенение. – Надо вручить ее судьям, лучше Рейнберду. Надеюсь, Джек поможет мне.
Изабелла сжала мою руку обеими руками, взгляд ее был полон мольбы.
– Не сомневаюсь, узнав, что мы располагаем просьбой о помиловании, подписанной леди Елизаветой, суд отложит исполнение приговора, – вполголоса сказал я.
Третья обвиняемая, четырнадцатилетняя девочка-служанка, убежавшая от хозяев, прихватив с собой кое-какую принадлежавшую им одежду, была признана невиновной в краже, ибо присяжные сочли, что стоимость вещей не превышает шиллинга. Катчет недовольно зыркнул на них; впрочем, он прекрасно знал, что в делах подобного рода присяжные предпочитают проявлять милосердие.
Мы вышли из зала. Чаури и Изабелле предстояло вернуться на постоялый двор, и я попросил Тоби сопровождать их на тот случай, если им станут докучать назойливые сочинители памфлетов. Двое борзописцев покинули зал сразу после вынесения приговора Болейну. Можно было ожидать, что теперь они захотят встретиться с его женой.
– А ты, Николас, пойдешь со мной, – распорядился я.
Дверь зала суда распахнулась, пропуская Саутвелла и Фловердью. Фловердью слегка кивнул мне.
– Примите мои соболезнования, брат Шардлейк, – произнес он, не скрывая злорадной ухмылки.
– Благодарю вас, – ответил я ледяным тоном.
– Теперь земли Болейна отойдут королю и будут находиться в распоряжении главы Ведомства по делам конфискованного имущества сэра Генри Майна, – столь же холодно изрек Фловердью. – Этой распутной трактирной служанке придется покинуть его дом. Полагаю, в качестве представителя Болейна вы объясните Изабелле Хит, что в Бриквелле ей больше нечего делать.
– А я, в качестве представителя верховного феодала Норфолка, должен буду взять под опеку его сыновей, – добавил Саутвелл, глядя на меня сверху вниз из-под полуопущенных век; на губах его мелькнула угрожающая улыбка. – Надеюсь, все устроится ко всеобщему удовольствию. Насколько мне известно, дед молодых людей намерен выкупить право опеки. Уверен, мы сумеем договориться о цене, которая не ущемит интересов короля.
– Джентльмены, боюсь, подобные разговоры несколько преждевременны, – заявил я, судорожно сглотнув. – Я уполномочен подать просьбу о помиловании от имени леди Елизаветы. И сделаю это незамедлительно.
У Фловердью от неожиданности аж глаза на лоб полезли, лицо Саутвелла потемнело.
– Но не могла же она… – пробормотал он.
– Тем не менее она это сделала, сэр Ричард. Собственноручно подписала просьбу о помиловании. – Памятуя о том, что Саутвелл был в свое время приговорен к смертной казни и прощен старым королем, я не отказал себе в удовольствии добавить: – Вы сами знаете, джентльмены, помилование осужденного возможно, ибо тому имеются прецеденты.
Поклонившись Фловердью, который, казалось, впал в оцепенение, и Саутвеллу, тщетно пытавшемуся испепелить меня взглядом, я направился на поиски Барака.
Войдя в дверь, за которой он исчез, я оказался в просторной комнате, где за столами, заваленными бумагами, сидело не менее дюжины клерков. Завидев нас с Николасом, Барак встал из-за стола, в то время как все остальные поглядывали на нас с откровенной враждебностью.
– Ну что? – едва слышно спросил Барак. – Виновен?
– Да.
– Я заметил, что присяжные не прониклись к нему сочувствием. Как его несчастная жена?
– Отправилась в трактир, где сняла комнату.
– Бедная женщина в отчаянии, – сочувственно вздохнул Николас. – А как сейчас поступят с Болейном? Отведут назад в тюремную камеру?
– Да. Там он проведет ночь в ожидании завтрашней потехи, – кивнул Барак.
– У меня в кармане просьба о помиловании, – сказал я. – Ее надо безотлагательно передать судьям. Полагаю, лучше Рейнберду.
– Сейчас он на слушании гражданских дел, – сообщил Джек. – Так что придется часок-другой подождать, когда они сделают перерыв на обед.
Я обвел комнату глазами. Лица сидевших за столами клерков по-прежнему выражали недоброжелательство. Один из них, высокий, тощий как жердь малый, буравил нас глазами особенно злобно.
– Нам не следовало заходить сюда? – шепотом осведомился я у Барака.
– Теперь уж ничего не поделаешь, – пожал он плечами. – Идемте, я покажу вам, где лучше подождать Рейнберда.
Он вывел нас в длинный, лишенный окон коридор, в конце которого виднелась дверь, а перед ней – скамья.
– Рейнберд заседает в этой палате, – махнув рукой на дверь, сказал Джек. – Ждите здесь.
– Мы только что столкнулись с Саутвеллом и Фловердью, Они налетели на нас, как вороны на падаль, – ухмыльнулся Николас. – Видел бы ты, как у них вытянулись лица, когда мастер Шардлейк сообщил, что намерен подать просьбу о помиловании.
– Саутвелл служит управляющим у леди Марии, – добавил я. – Вне всякого сомнения, это известие будет ей не слишком приятно. Чем скорее мы передадим просьбу в суд, тем лучше.
Барак вернулся в свою контору, а мы с Николасом опустились на скамью. После шумного зала суда тишина, стоявшая в коридоре, казалась гнетущей. До нас доносилось только хлопанье дверей. Лишь однажды тишину нарушил дальний, исполненный муки вопль, – возможно, он долетел из зала суда, где очередному обвиняемому вынесли смертный приговор.
Николас покачал головой:
– Нет, заниматься уголовными делами мне не по душе. Мне кажется, я оказался в преддверии ада.
Одна из дверей распахнулась, и в коридор вышли двое мужчин. Судя по их богатой одежде, они никоим образом не относились к числу мелких клерков, – несомненно, то были высокого ранга чиновники. Они остановились неподалеку от нас, беседуя вполголоса.
– Наш осведомитель сообщает: то, что происходит ныне, – это всего лишь мелкая заварушка, – заметил один из них. – Настоящие беспорядки начнутся не здесь и не сейчас.
