– Не двигайтесь, мастер Шардлейк. Доктор сказал, вам нельзя шевелиться.
Моргнув несколько раз, я убедился, что нахожусь в своей комнате в «Девичьей голове». У постели моей стояла Джозефина, взгляд ее был исполнен тревоги и заботы.
– Вы в безопасности, – сказала она негромко.
– Болейн? – прошептал я одними губами; во рту у меня пересохло, шершавый язык еле ворочался.
– Жив, – улыбнулась она. – Подождите, я приведу доктора. И умоляю: пока меня не будет, не пытайтесь двигаться.
Джозефина поспешно вышла из комнаты. Почувствовав, что боль, вызванная неосторожным движением, ослабла, я прислушался к собственным ощущениям и отважился слегка повернуть голову. Неподалеку от кровати стояла легкая переносная колыбелька, а в ней лежал младенец со светлыми волосиками – дочь Джозефины Мышка. Она взглянула на меня и неожиданно расплылась в беззубой улыбке, протянув ко мне ручонки. Я улыбнулся в ответ.
Джозефина вернулась с доктором Белайсом, лечившим Тоби после ночной схватки с братьями Болейн. Узкое вытянутое лицо медика выражало величайшую серьезность. Взяв ребенка на руки, Джозефина выскользнула из комнаты.
– Вашей спине необходим покой! – вскинув руку, предупредил врач. – Любое движение может принести вам непоправимый вред.
– Но ходить-то я смогу? – спросил я дрогнувшим от страха голосом.
– Конечно, конечно, – заверил доктор. – Вам несказанно повезло. Запросто могли сломать хребет, но Господь уберег вас от такой беды, и вы отделались ушибом мягких тканей. Правда, сейчас мускулы у вас свело судорогой, и они твердые как камень. Но не волнуйтесь, вскоре станете как новенький – разумеется, если будете меня слушаться. Я тщательно осмотрел вас, пока вы были без сознания. На ваше счастье, я имею немалый опыт по части лечения поврежденных костей и мускулов.
– Вот как?
– Да, меня привлекает именно эта область медицины. По крайней мере, здесь можно обойтись без жутких снадобий, которыми потчуют своих пациентов мои коллеги.
– Долго я провалялся без сознания?
– Около суток. Сейчас утро субботы. На свою удачу, вы не размозжили себе череп, хотя и получили при падении сильный удар. Крови было великое множество, как и всегда, когда поврежден скальп. Зеваки, собравшиеся на площади, не сомневались, что вам конец. – Доктор налил из кувшина, стоявшего на столике у кровати, легкого пива и поднес стакан к моим губам. Потом пристально взглянул на меня и произнес: – Вы стали в Норидже знаменитостью.
– Джозефина сказала, Болейн жив…
– Да. Когда палач толкнул вас и вы упали с помоста, ваш молодой помощник продолжал держать его за ноги, спасая от удушения. Мне рассказывали, мастер Овертон кричал, что казнь отсрочена, что палач убил вас и теперь его самого вздернут на виселицу. – Губы Белайса тронула легкая улыбка, но взгляд по-прежнему был серьезен. – У вас имелись все шансы сломать позвоночник и навсегда лишиться возможности ходить. – Дав мне время осознать это, он продолжил: – Палач вынул Болейна из петли, и его отвезли в замок. Пока он не в состоянии говорить, но жизни его ничто не угрожает. Я это точно знаю, ибо жена Болейна попросила меня заняться его лечением.
– А все другие осужденные повешены? Те, что ожидали своей очереди на повозках.
– Разумеется, все прочие казни свершились своим чередом, – пожал плечами врач. – Городские простолюдины очень разочарованы. Только и разговоров о том, что джентльмен, на казнь которого все так хотели полюбоваться, спасся благодаря уловкам законников, а бедняков вздернули на виселицу.
– Что ж, это чистая правда.
Белайс искоса взглянул на меня и счел за благо сменить тему:
– Вам повезло еще и в том, что у вас есть хорошие друзья. Мастер Овертон быстро связался с мастером Бараком и миссис Джозефиной, и они втроем по очереди дежурили у вашей постели. После того как спазм пройдет, вы сможете двигаться, но только очень медленно и осторожно. И помните, вам надо оставаться в постели еще как минимум сутки. Надеюсь, завтра, в крайнем случае послезавтра, я разрешу вам встать. Согласно моим принципам, больных не следует оставлять в кровати, когда в этом нет необходимости. Кстати, с моего одобрения мастер Овертон написал доктору, который лечит вас в Лондоне.
– Огромное вам спасибо, – сказал я. – Жаль, что вы не знакомы с Гаем, наверняка вам было бы о чем поговорить. Читали вы трактат Везалия «О строении человеческого тела»?
– Да, конечно. Книга эта есть в моей библиотеке.
– Гай чрезвычайно ее ценит. Еще раз благодарю вас.
– Подождите с благодарностями, пока не получите счет за лечение, – усмехнулся доктор Белайс. – Врачи еще более алчный народ, чем адвокаты. Да, вот еще что… – добавил он, слегка поколебавшись. – Я приготовил для вас отвар, облегчающий боль. Только смотрите не злоупотребляйте им. Легкий массаж спины два раза в день принесет вам несомненную пользу. Миссис Браун готова этим заняться. Женские руки, как известно, нежнее мужских.
Я сокрушенно вздохнул. Меньше всего на свете мне хотелось обнажать перед кем-нибудь свою горбатую спину. Тем более перед женщиной, Джозефиной…
Замешательство мое не ускользнуло от доктора Белайса, который сообщил:
– Она уже дала согласие. Во время массажа в комнате непременно будет присутствовать мастер Барак или мастер Овертон, дабы избежать кривотолков.
– Массаж действительно необходим мне?
– В этом нет никаких сомнений.
– Если нужен свидетель, то пусть это будет Барак, – попросил я. – Ему уже доводилось любоваться моей спиной.
– Хорошо. А сейчас лежите спокойно. – Он внимательно взглянул на мое изборожденное морщинами лицо и седые волосы. – Мне сказали, вам сорок семь лет.
– Так оно и есть.
– Учитывая состояние здоровья, не староваты ли вы для подобных приключений?
После ухода доктора в комнату вошли Барак и Николас, который выглядел встревоженным и бледным. Я поблагодарил его за участие в спасении Болейна.
– Сам не знаю, как мне удалось вытащить бедолагу из петли, – ответил он, и в голосе его прозвучало искреннее недоумение. – Страшно вспомнить, как все это было… Я держу его, обхватив за ноги, вокруг извиваются и хрипят все эти несчастные, а палач пытается оттащить меня прочь. В довершение ко всему я не сомневался, что вам крышка… – Николас осекся и сокрушенно покачал головой.
Барак тоже казался усталым, однако он шутливо похлопал Овертона по плечу:
– Думаю, дружище, после таких упражнений у тебя здорово окрепли мускулы на руках.
– Ты молодец, Николас, что решил написать Гаю, – сказал я и тут же спохватился: – Да, а как же мои письма к Пэрри и леди Елизавете?..
Забывшись, я попытался сесть; дыхание у меня перехватило от боли, и я повалился на спину.
– Я отослал оба письма, как только получил в суде официальный приказ об отсрочке казни, – сообщил Николас. – Клерки в судебной конторе клялись и божились, что отправили копию констеблю тюремного замка.
