– Давай дойдем до конца площади, – предложил я Николасу. Проходя мимо того места, где некогда лежал мертвый нищий, я осознал, что уже несколько дней не вспоминал о нем. – Что пишет Беатрис? – осведомился я.
– Последнее ее письмо оказалось куда нежнее предыдущего, – усмехнулся мой спутник. – Пишет, что с нетерпением ждет моего возвращения и надеется, в самом скором времени я вновь буду у них обедать.
– Про молодого любезного барристера больше ни упоминает ни словом?
– Нет, – покачал головой Николас и, поколебавшись, добавил: – Наверное, вы были правы. Этот мифический ухажер – всего лишь одна из женских уловок. У женщин в запасе не так много козырей, которые они могут пустить в ход.
– Рад, что ты это понял.
– Знаете, после того как я прочел письмо Беатрис, мне невольно пришла на ум Изабелла Болейн. Вот уж, ничего не скажешь, сильный характер. В сравнении с нею… Беатрис выглядит бледно. – Николас залился краской. – Нет, я вовсе не хочу сказать, что она мне не нравится… – пробормотал он, окончательно смешавшись.
– Да, Изабелла неотразима, – кивнул я.
– Зато Беатрис имеет связи и занимает видное положение в обществе, – заявил Овертон.
– С этим не поспоришь, – согласился я, скрывая улыбку.
За ужином к нам присоединился Барак. Судя по его раскрасневшемуся лицу, он уже успел пропустить несколько кружек пива. Волосы его и борода были спутаны, на потрепанном дублете не хватало нескольких пуговиц, а рубашка явно нуждалась в стирке. Что меня удивило сильнее всего, искусственная рука отсутствовала. Заметив недоуменные взгляды, которые мы с Николасом бросали на его пустой рукав, Джек пробурчал:
– Чертова железяка надоела мне до жути. Из-за нее моя культя так болит, что нет никакой мочи терпеть.
– А ты сможешь есть одной рукой? – спросил Николас.
– Еще бы нет. Набивать утробу – дело нехитрое. Если тебя донимает голод, можно вообще обойтись без рук.
– Николас сказал, что ты получил письмо от Тамазин, – осторожно заметил я.
– Да, – кивнул Барак, устремив взгляд в пространство. – Оказывается, Гай рассказал ей о том, что с вами произошло. Знаете, что она пишет? – Джек поджал губы и пролепетал, издевательски подражая голосу жены: – «Возможно, теперь мастер Шардлейк поймет, каково приходится человеку, получившему тяжкое увечье. Полагаю, Господь поступил справедливо, наказав его подобным образом». – Барак сжал в кулак пальцы своей единственной руки. – Прежде мне казалось, что ума у нее малость побольше. Возможно, мозги у моей женушки протухли после того, как она стала ревностной протестанткой. Что ж, так или иначе, в ответном письме я сообщу Тамми, что получил в суде пинок под зад и не испытываю по этому поводу ни малейших сожалений. А еще напишу, что намерен остаться здесь на несколько дней, дабы помочь вам. Если ей это придется не по нраву, мне ровным счетом наплевать.
С тех пор как Барак и Тамазин едва не расстались, потеряв первого ребенка, я ни разу не слышал, чтобы он говорил о своей жене со столь откровенной неприязнью.
– Но это несправедливо по отношению к мастеру Шардлейку, – возразил Николас. – Получив такое письмо, твоя жена выльет на его голову ушаты проклятий.
Джек заерзал на стуле, переводя взгляд с меня на Ника и обратно.
– Ладно, так и быть, – кивнул он. – Подожду до конца недели, а потом сделаю вид, что пишу из Саффолка. Но это последний раз, когда я иду на подобные хитрости. Когда приеду в Лондон, сразу дам Тамазин понять, что больше не намерен быть подкаблучником.
На следующий день, в субботу, нас посетила Изабелла Болейн в сопровождении Дэниела Чаури. Я вновь отважился спуститься по лестнице и встретил их в гостиной. Изабелла выглядела бледной и измученной; во взглядах, которые время от времени бросал на нее Чаури, сквозило откровенное беспокойство.
– Очень рада, что вы идете на поправку, – сказала Изабелла. – Известие о произошедшем с вами несчастье повергло меня в ужас.
– Моя хозяйка только что посетила мастера Болейна, – беспрестанно теребя свою рыжую бороду, сообщил Чаури. – Поврежденная шея все еще доставляет ему множество неудобств. Мастер Болейн питается исключительно размятым вареным картофелем, и, по словам доктора Белайса, пройдет не менее недели, прежде чем он сможет говорить.
– Но он надеется, вы навестите его, когда сможете выходить. Вместе с мастером Николасом, конечно, – вставила Изабелла. – Хоть Джон и вынужден молчать, это не помешает ему выразить вам обоим самую горячую признательность.
– Надеюсь, что скоро я сумею добраться до замка, – кивнул я. – Здоровье мое поправляется довольно быстро. Кстати, недавно я получил письмо от мастера Пэрри, – добавил я после недолгого колебания. – Он пишет, что секретарь протектора, мастер Сесил, советует не спешить представлять просьбу о помиловании на рассмотрение герцога Сомерсета. В стране сейчас неспокойно, и голова у протектора занята совсем другими проблемами. Мастер Пэрри и я, мы оба хорошо знаем мастера Сесила, – продолжал я. – Он верный друг леди Елизаветы, и на его слова можно положиться. Боюсь, вашему супругу придется провести в тюремном замке довольно долгое время.
– Эти чертовы бунты, – пробормотал Чаури. – Я слышал, в Кенте вспыхнула новая заваруха.
Я посмотрел на Изабеллу. Она печально понурилась, в уголках ее глаз блестели слезы. Однако в следующее мгновение она вскинула голову и упрямо сжала губы.
– Что ж, я сделаю все, чтобы мой супруг не впал в уныние, – сказала она. – Представьте себе, Дэниел сумел продать этого бешеного жеребца Полдня.
– За него удалось выручить больше, чем я рассчитывал, – заметил Чаури. – Нашелся любитель укрощать непокорных лошадей.
– Так что конюшня опустела, – бросив на меня быстрый взгляд, сообщила Изабелла. – Я вычистила ее собственными руками.
Фраза эта могла означать только одно: миссис Болейн удалось найти деньги, спрятанные ее мужем. Я удовлетворенно кивнул, мысленно задаваясь вопросом о том, рассказала ли она о тайнике Чаури.
– Сейчас вы, разумеется, не в состоянии ездить верхом? – спросила Изабелла.
– Надеюсь, не далее чем в понедельник я смогу добраться верхом до замка и повидаться с вашим мужем, – заявил я; Николас с сомнением взглянул на меня, но я сделал вид, что ничего не заметил. – На следующей неделе нам неплохо было бы отправиться в Лондон.
– Не могу не сожалеть о том, что вы оба нас покидаете, – слегка потупив взор, проронила Изабелла.
– Мы будем поддерживать связь посредством писем, – пообещал ей Овертон.
Я написал краткие ответы Пэрри и леди Елизавете, сообщив, что был вынужден задержаться в Норидже из-за полученного увечья. Письмо Гаю получилось куда более длинным; я не преминул заверить своего друга, что самочувствие мое значительно улучшилось.
Остаток субботы и воскресенье я провел, совершая пешие прогулки и с радостью отмечая, что походка моя становится все более уверенной. К тому же под присмотром доктора Белайса я занимался физическими упражнениями, разрабатывая спину. Он был доволен совершенными мною успехами и не возражал против моего намерения проехаться в понедельник верхом – разумеется, со всей возможной осторожностью.
