– Насколько мне известно, просьба о помиловании Болейна уже направлена в Лондон?
– Именно так, мастер Фордхилл.
– Мысль подать прошение, разумеется, исходит от леди Елизаветы, – глубокомысленно изрек он.
– Да, сэр, – кивнул я, сознавая, что отрицать этот факт не имеет ни малейшего смысла.
– Джон Болейн, как я понимаю, доводится родственником Анне Болейн, – заметил он.
– Весьма отдаленным, сэр.
Помолчав несколько мгновений, констебль продолжал:
– Возможно, протектор неодобрительно отнесется к тому, что имя леди Елизаветы оказалось связанным со столь нашумевшим преступлением. Особенно после скандала, связанного с делом Томаса Сеймура.
– Все, к чему стремится леди Елизавета, – это помочь своему родственнику.
– Несмотря на то, что суд присяжных признал его виновным?
– Я уверен, что вердикт несправедлив. В деле очень много темных моментов. Я по-прежнему нахожусь в поисках важного свидетеля.
– И леди Елизавета разделяет вашу точку зрения? – вскинул бровь Фордхилл. – И она, и ее управляющий мастер Пэрри?
– Да, – ответил я после недолгого колебания, не ускользнувшего от собеседника; брови его поползли еще выше. – Мне советовали не настаивать на том, чтобы прошение было рассмотрено в ближайшее время, – продолжил я. – Учитывая беспорядки на юго-западе страны и прочие проблемы…
– Понятно.
Констебль устремил взгляд в окно, откуда, как и из камеры Болейна, открывался вид на Норидж.
– Слава богу, у нас пока все спокойно, хотя, не сомневаюсь, в городе хватает смутьянов. – Повернувшись к нам, он чуть смущенно произнес: – Примите мои извинения за то, что произошло на прошлой неделе, во время казни. Вы оба проявили недюжинную отвагу. Мне сообщили, что вы серьезно пострадали, сержант Шардлейк.
– Я уже почти полностью поправился.
Фордхилл погрузился в молчание. Мгновение спустя он сдвинул брови и процедил с неожиданной досадой:
– Я несу ответственность за то, чтобы решения суда выполнялись должным образом. И если осужденного пытались вздернуть на виселицу, несмотря на приказ об отсрочке казни, – это моя вина.
– Скажите, сэр, но как подобное могло произойти? – негромко осведомился я.
– Я уже спрашивал об этом судью Рейнберда, – покачал головой констебль. – По его словам, подписав приказ об отсрочке казни, он передал его старшему клерку, распорядившись снять с приказа копию и немедленно доставить ее в замок.
– Как видно, имеется в виду мастер Арден, – сказал я.
А про себя добавил: «Тот самый тощий клерк, из-за которого Барак лишился работы».
– Вы хорошо осведомлены, – снова вскинул бровь Фордхилл. – Так вот, этот самый Арден клянется, что, сняв копию, передал ее младшему клерку и велел отнести в замок и вручить командиру стражи с наказом передать констеблю, то есть мне. Командир стражи, в свою очередь, божится, что никакой копии не получал. У меня нет оснований подвергать его слова сомнению – этот человек давным-давно служит под моим началом. Разумеется, я допросил младшего клерка, которого Арден избрал в качестве посыльного. Тот упорно стоял на своем, хотя и заметно нервничал. К несчастью, Рейнберд не позволил мне поговорить с младшим клерком наедине. При нашем разговоре присутствовал Арден, который твердил как заведенный: документ был доставлен в замок, где и затерялся. Но будьте спокойны, я этого так не оставлю, – пробурчал констебль. – Я уже написал лорд-канцлеру Ричу письмо с просьбой провести расследование этого прискорбного инцидента.
– Вы упомянули о моей роли в этом деле?
– Разумеется. Я всячески подчеркнул, что, если бы не ваше вмешательство, Болейн не избежал бы незаконной казни. Не преминул сообщить также и о том, что вы получили тяжкое увечье.
– Благодарю вас, – кивнул я, хотя прекрасно понимал: узнав о случившемся, Рич скорее наградит Ардена, чем подвергнет его взысканию.
И все-таки какими соображениями руководствовался Арден, устраивая эту жестокую путаницу? На кого он работает? Мы с Николасом обменялись многозначительными взглядами.
– Я этого так не оставлю, – повторил Фордхилл. – Сей неприятный инцидент пятнает мою служебную честь и ставит под сомнение мои деловые качества.
– Вы правы, необходимо провести тщательное расследование, – кивнул я.
Перед внутренним моим взором на мгновение возникли смертники, болтавшиеся в петлях; я ощутил, как ноги их, отплясывая жуткий танец, бьют меня по голове.
– Я лично прослежу за тем, чтобы с мастером Болейном хорошо обращались, – пообещал констебль.
– Если мне будет позволено дать вам совет, сэр, полагаю, стоит принять особые меры, дабы оградить заключенного от любых посягательств на его жизнь, – произнес я, пристально глядя на него. – Вне всякого сомнения, у мастера Болейна имеются опасные враги.
– Об этом можете не тревожиться, – кивнул Фордхилл. – Пока Болейн здесь и находится на моем попечении, он будет цел и невредим.
Неспешной рысцой мы вернулись в «Девичью голову».
– Вы уверены в том, что Болейн действительно будет цел и невредим? – спросил Николас.
– Надеюсь на это. Если с ним что-то произойдет, это запятнает репутацию Фордхилла.
– А как вы думаете, этот чертов клерк Арден нарочно все подстроил? По его милости Болейна едва не повесили.
– Похоже на то. В противном случае вся эта путаница – дело рук самого Рейнберда. Но на сей счет у меня имеются серьезные сомнения. Если бы Болейна незаконно казнили по вине судьи, для Рейнберда это повлекло бы за собой весьма серьезные последствия. Нет, я склоняюсь к тому, что кто-то заплатил Ардену. И заплатил хорошо.
– Сейчас Арден уже в Саффолке. Еще один человек, которого мы не можем допросить.
– Ничего, скоро мы вернемся в Лондон и во всем разберемся.
– Ваша спина и правда болит меньше?
– Правда, – улыбнулся я. – Но я рад, что сегодня вечером придет Джозефина и хорошенько меня помассирует. Барак, как всегда, будет при этом присутствовать в качестве дуэньи.
Мы подъехали к площади Тумлэнд.
– Поглядите-ка на эту парочку, – повернулся ко мне Николас и указал на другую сторону улицы.
Я увидел Гэвина Рейнольдса и его супругу, только что вышедших из дверей своего дома. Старик, облаченный в мантию олдермена, тяжело опирался на палку; жена его, по обыкновению, была в черном платье, на фоне которого повязки на ее распухших руках белели особенно ярко. Рейнольдс метнул в нашу сторону злобный взгляд. Николас дерзко приподнял шляпу. Проехав по Магдален-стрит, мы остановились у конюшни нашего постоялого двора. Конюх принес деревянный табурет, и Николас помог мне спешиться. Едва коснувшись ногами земли, я услышал за спиной хриплый голос:
