За завтраком я сказал Тоби, что, после того как он отведет нас к брату Грейс Боун, он может вернуться на ферму к родителям и оставаться там до завтрашнего судебного заседания.
– Благодарю вас, – кивнул Тоби.
Он был очень бледен, – вне всякого сомнения, раненая рука доставляла ему сильную боль.
– Я тоже очень вам благодарен, в особенности за помощь минувшей ночью, – ответил я. – Жаль, что вы пострадали.
– Так или иначе, я рад, что мы хорошенько проучили этих мерзких сопляков, – усмехнулся Тоби.
После завтрака мы повторили путь, который проделали прошлой ночью, – перешли на другую сторону реки и двинулись по Оук-стрит, широкой улице, которая привела нас к воротам Святого Мартина, расположенным на северной окраине Нориджа. Вдалеке маячили городские стены. День снова выдался жаркий; судя по всему, по-настоящему летняя погода установилась надолго. Среда была в Норидже базарным днем, и по дороге, вздымая облака пыли, тащилось множество повозок. Мы миновали большую церковь, окруженную незастроенным пустырем, и подошли к домам, теснившимся около ворот. К моему удивлению, дом, в котором жил Питер Боун, оказался достаточно просторным двухэтажным зданием; впрочем, краска, покрывавшая его стены, во многих местах облупилась, обнажая деревянные балки, явно тронутые гниением. Дверь нам открыл человек лет тридцати, высокий, худой, темноволосый. Безбородое лицо его отличалось правильностью черт, в умных карих глазах светилась настороженность. В руках он держал веретено с намотанной на него шерстью.
– Мастер Питер Боун? – осведомился я.
– Да, к вашим услугам, – ответил он, испустив тяжкий вздох. – Я слышал, что меня разыскивает законник из Лондона, и сразу смекнул: дело тут в моей сестре, которая работала у Джона Болейна. Думаю, нам лучше пройти в дом.
Вслед за хозяином мы вошли в комнату, просторную и светлую, хотя и меблированную весьма скудно. Обстановка состояла из стола, на котором лежала куча шерсти, четырех стульев, кровати и стоявшего в углу кованого сундука. Боун предложил нам сесть.
– Вы не откажетесь выпить пива? – спросил он.
– Нет, спасибо. Мы были очень опечалены, узнав, что Грейс и вторая ваша сестра оставили этот мир.
– Да, прошлая зима выдалась тяжелой и унесла немало жизней, – вздохнул Боун и устремил в пространство взгляд увлажнившихся глаз. – Бедняжка Мерси захворала легочной лихорадкой, а вслед за ней заболела Грейс. У меня даже не было денег на похороны, и сестер похоронили в общей могиле – как и многих других, умерших от этой болезни. – Боун поднял на меня глаза, взгляд которых был исполнен горечи и, как мне показалось, вызова. – Наверное, грех так говорить, но я предпочел бы умереть вместе с сестрами. Теперь в этом мире у меня не осталось ни единой родной души.
– Да, наверное, дом кажется вам опустевшим, – вполголоса заметил Тоби.
– Я сдаю внаем комнаты Грейс и Мерси, а также свою бывшую спальню, чтобы выручить немного денег, – сообщил Питер. – Это нарушение правил аренды, но домовладельцу об этом ничего не известно, – добавил он, пристально глядя на меня.
– Нас это совершенно не касается, – поспешно заверил я. – Мы пришли сюда вовсе не затем, чтобы создавать вам новые трудности. И мы очень признательны за то, что вы согласились с нами побеседовать.
Боун снова обвел нас настороженным взглядом и понурил голову.
– Прежде здесь была моя ткацкая мастерская, – сказал он. – Два года назад тут стоял станок, я ткал, сестры мне помогали. Но теперь люди, которые заправляют делами в городе, прибрали к рукам все производство шерстяных тканей и оставили без работы мелких ремесленников вроде меня. Ткацкий станок пришлось продать. Грейс и Мерси пряли шерсть и зарабатывали немного денег. Теперь и я вынужден заниматься этой женской работой.
Он с неожиданной злобой швырнул веретено на стол.
– Насколько мне известно, одним из крупнейших производителей шерстяных тканей в Норидже является Гэвин Рейнольдс, отец Эдит Болейн, у которой прежде работала Грейс, – заметил Тоби.
– Да, он из тех, кто сделал на шерсти целое состояние, – кивнул Боун. – Все его предки – купцы, торговавшие шерстью. Но он первый начал производить ткани, причем взял в свои руки весь процесс – от закупки овечьей шерсти до выделки и окраски. Многие бедные люди остались без куска хлеба из-за таких вот алчных пауков, как Рейнольдс. – Боун вперил в меня взгляд. – Но вы наверняка явились сюда не затем, чтобы выслушивать мои жалобы и сетования, сэр. Боюсь, вы сочли меня назойливым невежей.
– Вовсе нет. Я понимаю, вам приходится сейчас нелегко, и очень вам сочувствую.
– Вы ведь хотите поговорить о Грейс, верно? – прищурившись, спросил он. – Упокой Господь ее душу.
– Я слышал, что сестра ваша покинула дом Болейнов девять лет назад, незадолго до исчезновения Эдит, своей хозяйки. После этого она вернулась сюда, к вам?
– Да. Мы жили втроем – я, Грейс и Мерси. До самой смерти сестер нынешней весной.
– А вам не известно, по какой причине Грейс столь внезапно уволилась? Возможно, она поссорилась с миссис Эдит или с мастером Болейном?
– Грейс проработала в доме Болейнов пять лет и всегда твердила, что это настоящее осиное гнездо. По ее словам, Эдит терпеть не могла своего мужа. Они спали в разных комнатах. Хозяйка часто говорила Грейс, что на дух не переносит супруга. И детей, которых от него прижила, тоже.
– А в чем причина подобной ненависти, Эдит не объясняла?
Боун пожал плечами. Он по-прежнему смотрел мне в лицо, словно проверяя, какое впечатление производят на меня его слова.
– Миссис Эдит говорила, что сама себя не понимает. Но ненависть прочно овладела ее душой, и она ничего не может с этим поделать. Она даже подозревала, что над ней тяготеет проклятие. Мастера Болейна я никогда не видел, однако Грейс утверждала, будто бы человек он вполне достойный, хотя и вспыльчивый. Я так полагаю, Эдит малость тронулась умом. По словам Грейс, иногда она принималась морить себя голодом и из пухленькой женщины превращалась в ходячий скелет.
– Но Грейс всегда пользовалась доверием госпожи?
– Да. У Грейс было доброе и отзывчивое сердце. Но в конце концов обстановка в доме так накалилась, что чаша терпения моей сестры переполнилась. Миссис Эдит узнала, что ее муж завел шашни со служанкой из местной таверны, и хотя она терпеть его не могла, это обернулось для нее настоящим ударом. А ее сыновья-близнецы подросли и стали сущими исчадиями ада. Измывались над учителями, спускали их с лестницы и все такое. Мастер Болейн стал выходить из себя по любому поводу. Грейс понимала: добром все это не кончится. И вот настал день, когда она решила – с нее хватит. Уволилась и вернулась сюда.
– А вскоре после этого Эдит Болейн бесследно исчезла, – добавил я, пристально глядя на него.
– Да, я знаю.
– В ходе расследования представители власти должны были взять показания у Грейс.
