«А ведь этот человек идеально подходит под описание неведомого заказчика, которое нам дал подмастерье Снокстоуба, – пронеслось у меня в голове. – Впрочем, под это описание подходит половина мужчин, живущих в Норидже», – тут же возразил я себе. А вслух произнес:
– Да ниспошлет вам Господь доброго вечера, мастер Чаури.
– Мастер Шардлейк, я весьма признателен за ту помощь, которую оказываете нам вы и мастер Николас, – произнес он спокойным и уважительным тоном.
– Увы, нам не удалось добыть какие-либо новые сведения, способные повлиять на благоприятное решение суда, – сообщил я. – Осталась лишь одна зацепка. Возможно, вы помните вечер после петушиных боев, незадолго до убийства Эдит Болейн. Джеральд и Барнабас с приятелями отправились в таверну, где, по их словам, находились и вы тоже. И там у Джеральда пропал кошелек, который, однако, вскоре был найден.
– Разумеется, я прекрасно помню этот вечер. Оба молодчика во всеуслышание похвалялись, что выпустят бешеного жеребца из стойла и устроят в Бриквелле славную потеху.
– Прямо так и говорили?
– Да, конечно. Их друзья буквально катались со смеху.
«Спору нет, близнецы задумали рискованную шутку, – рассудил я. – Но эта безумная затея вряд ли привела бы к чьей-либо смерти. Имей юнцы намерение совершить убийство, они наверняка не стали бы бахвалиться перед приятелями».
– Вы часто бываете в этой таверне? – задал я очередной вопрос.
– Да. По крайней мере раз в неделю я хожу на петушиные бои. А после не отказываю себе в удовольствии выпить кружку пива.
Признаться, мне самому жестокие забавы, подобные схваткам петухов и других животных, были отнюдь не по нраву. Бешеные вопли, которыми зрители подбадривают участников драки, ручьи крови, предсмертные судороги побежденных – все это доставляет мне муку, а не удовольствие. Многие видят в этом проявление слабости характера, и, возможно, они правы. Впрочем, напомнил я себе, к нашему делу это не имеет ни малейшего отношения. И продолжил беседу с управляющим.
– Как выяснилось, в кошельке находился ключ от конюшни, который близнецы украли у Саймона Скамблера, – сообщил я.
– Ох уж этот мне Грязнуля, – покачал головой Чаури. – Вечно он попадает в переделки.
– Его вины тут не было, – решительно возразил я. – Вопрос состоит в том, мог ли кто-нибудь украдкой взять ключ и сделать с него восковой слепок – скажем, при помощи свечи. Вы ничего не заметили?
– Помню только, близнецы что-то орали про исчезнувший кошелек и шарили под скамьей. Скажу откровенно, я наблюдал за ними не без злорадства. Думал, если кошелек украли, то и поделом этим юным прохвостам. Однако кошелек вскоре нашелся. Это все, что я помню. Простите мое любопытство, но какое отношение это имеет к расследованию?
Я рассказал о том, что узнал в мастерской слесаря и во время нашей стычки с близнецами.
– Конечно, завтра, когда я изложу все, что мне известно со слов Снокстоуба и его подмастерья, суд не придаст особого значения подобным показаниям с чужих слов. Тем не менее я это сделаю.
Чаури кивнул, перевел взгляд на Изабеллу и растянул губы в улыбке:
– Возможно, через несколько дней мастер Болейн вернется домой и будет разъезжать на своем обожаемом Полдне.
– Да, – не слишком уверенно кивнула она. – Этот жеребец – сущее наказание. Он так скучает по хозяину, что совершенно обезумел. Без конца ржет и бьет копытом в двери конюшни. Дэниел каким-то образом ухитряется его кормить, но, боюсь, при этом он рискует собственной жизнью.
– Конь потихоньку начинает ко мне привыкать, – заметил управляющий.
Я вновь заговорил о судебном заседании, на котором всем нам предстояло выступить завтра. Чаури с готовностью согласился дать показания в пользу своего хозяина, хотя мы оба понимали, что от его свидетельства будет мало толку. Вместе мы вышли из таверны на рыночную площадь и направились в разные стороны. Изабелла и Дэниел поспешили в замок, чтобы навестить Болейна и передать ему очередную корзинку с едой, которую нес Чаури. Мы с Николасом двинулись в сторону площади Тумлэнд.
– Как вы думаете, Изабелла сумеет произвести на суд благоприятное впечатление? – спросил он по дороге.
– Я в этом не сомневаюсь. Эта женщина далеко не глупа. Я бы сказал, для бывшей трактирной служанки, не получившей никакого образования, она обладает редким умом и тактом.
– А сколько, по вашему мнению, ей лет?
– Несомненно, Изабелла намного моложе Джона. Полагаю, ей около тридцати.
– Я бы дал ей меньше.
– Как бы то ни было, для тебя она слишком стара, мой юный друг, – усмехнулся я, пытаясь скрыть под личиной иронии то сильное впечатление, которое произвела на меня миссис Болейн. – Кроме того, я всегда считал, что ты предпочитаешь робких и благовоспитанных девиц, таких как Беатрис Кензи.
– Как бы то ни было, для вас она слишком молода, – не преминул поддеть меня Николас. – Я имею в виду Изабеллу.
– К тому же Изабелла – одна из подозреваемых, – напомнил я, сменив тон с шутливого на серьезный. – Так же, как и Чаури.
– Этот Чаури буквально пожирал ее глазами, – заметил Николас. – Не сомневаюсь, он влюблен в хозяйку по уши.
– Думаю, печальные события последнего времени способствовали их сближению, – сказал я. – Но Изабелла предана своему мужу всей душой, это очевидно. – Помолчав, я добавил: – Удивительно все-таки получилось – всю неделю мы только и говорим что о Джоне Болейне, его сыновьях, слугах, соседях. А о несчастной Эдит даже не вспоминаем. А ведь она страдала больше всех и в конце концов приняла кошмарную, чудовищную смерть.
– Да, Эдит… это какая-то неразрешимая загадка… – задумчиво пробормотал Николас.
– Именно так. Судя по всему, никто и никогда не дал себе труда поинтересоваться, почему эта женщина так странно вела себя. Если мы сумеем это выяснить, то, возможно, узнаем, кто ее убил.
– Вы уверены, что Болейн невиновен? – глядя мне прямо в глаза, спросил Николас.
– Признаюсь откровенно, сейчас я ни в чем не уверен, – ответил я, выдержав его взгляд. – Скажу осторожно: все, что нам удалось узнать до сих пор, ставит его виновность под сомнение.
Мы пересекли рыночную площадь, глядя на замок, который возвышался над городом подобно гигантскому часовому.
Глава 27
К собственному удивлению, ночью я спал крепко. Проснувшись, как и всегда в те дни, когда в суде слушались важные дела, ощутил, как в голове моей гудят бесчисленные вопросы. Если Джон Болейн не убивал свою жену, то кто же тогда это сделал? Подозреваемых, кому смерть Эдит была выгодна по каким-либо соображениям, нам найти не удалось. У близнецов имелось железное алиби; к тому же ярость, в которую пришел Джеральд, догадавшись, что их с братом подозревают в убийстве матери, казалась мне вполне искренней.
