Изабелла, вытирая увлажнившиеся слезами глаза носовым платком, спустилась с кафедры.
Дэниел Чаури, наклонившись ко мне, прошептал:
– Никак не ожидал подобного поворота.
Выглядел он расстроенным, что было вполне понятно, учитывая его чувства к хозяйке.
– Вы держались превосходно, – вполголоса сказал я Изабелле, когда та опустилась на скамью.
А суд тем временем пригласил на свидетельскую кафедру мастера Чаури. Видно было, что он очень волнуется, но изо всех сил пытается это скрыть. Дэниел подтвердил, что в течение пяти лет служил управляющим у Болейна и всегда считал его достойным и честным человеком. Джон Болейн со всеми держался приветливо и дружелюбно, сообщил Чаури. Невозможно поверить, что он совершил жестокое убийство.
– Вне всякого сомнения, вы не считаете меня образцом добродетели, – заявил Болейн; подобный ход посоветовал ему сделать я, понимая, что присяжным быстро надоест слушать хвалебные оды в адрес подсудимого. – Какие просчеты мне доводилось совершать? – спросил он.
– Как уже сказала ваша жена…
– Как сказала мисс Хит, – перебил его Катчет.
– Приношу свои извинения, милорд. Как уже сказала мисс Хит, порой вы проявляли излишнюю мягкость и уступчивость. Например, в спорах относительно земельных владений. – Подобно Изабелле, он устремил осуждающий взгляд на Вайтерингтона. – А также… – Управляющий неожиданно осекся.
– Продолжайте, Чаури, – произнес Болейн.
– Должен признать, вам свойственно некоторое легкомыслие в денежных вопросах. Ваша щедрость противоречит требованиям нашего алчного и корыстного века.
Некоторые зрители одобрительно закивали. Подобное заявление, несомненно, пошло бы на пользу подсудимому, будь среди присяжных представители беднейших слоев общества; однако, увы, таковых здесь не было.
– Мы слышали, что обвиняемый нередко выходил из себя, – произнес судья Катчет. – Несомненно, вы были очевидцем подобных вспышек ярости.
– Мастер Болейн, разумеется, не ангел, – осторожно ответил Чаури. – Ему случалось досадовать, гневаться и даже выходить из себя. Однако на то всегда имелась серьезная причина, например плохой урожай или же очередное безобразие, учиненное его сыновьями.
– Полагаю, возращение законной жены – это весьма серьезная причина для досады и гнева, – непререкаемым тоном изрек Рейнберд.
Бросив взгляд в свои записи, Болейн поспешно произнес:
– Перейдем к следующему вопросу. Вам известно место, где было обнаружено тело моей жены?
– Разумеется, сэр. В ваших владениях мне знакома каждая пядь.
– С разрешения суда, я хотел бы передать господам судьям и присяжным план моего имения. Прошу также вручить одну из копий плана пастуху, мастеру Кемпсли, ибо я хочу задать ему вопрос.
Услышав свое имя, старый пастух испуганно уставился на обвиняемого. Судья Рейнберд махнул рукой в знак согласия, и Болейн извлек копии плана, которые по моей просьбе сделал Тоби. Взглянув на схему, Рейнберд кивнул и передал несколько бумажных листов приставу, который вручил их присяжным.
– Подсудимый, не тяните время, – проворчал Катчет. – Нас ждут другие дела.
– Как известно, берега ручья, у которого было обнаружено тело, сильно заболочены, – произнес Болейн. – Вы готовы подтвердить, что в мае это было именно так?
– Да, конечно, – кивнул Чаури. – Прошли сильные дожди, и берега развезло.
– Тот, кто убил Эдит, должен был по жидкой грязи донести ее тело до ручья, причем в полной темноте, и утопить вниз головой. Как вы полагаете, способен ли человек совершить такое в одиночку, пусть даже убийство произошло на ближайшем мосту?
– Сомневаюсь. Под весом мертвого тела ноги его увязли бы в грязи по колено. Я отнюдь не уверен, что подобное мог совершить даже сильный мужчина.
Болейн вызвал Кемпсли, по-прежнему чуть живого от испуга.
– Мастер Кемпсли, вы согласны с тем, что сказал мастер Чаури? – мягко спросил он.
Старый пастух бросил отчаянный взгляд на Вайтерингтона и поспешно отвернулся.
– Помните, что вы принесли клятву, – бросил судья Рейнберд.
Кемпсли тяжело перевел дух.
– Да, сэр, земля там вязкая, – пробормотал он. – Ежели один человек потащил бы мертвое тело, то увяз бы по колено, это точно.
– Еще один вопрос, – продолжал Болейн. – Из ваших показаний следует, что вы видели на берегу следы. Как вы полагаете, эти следы были оставлены одной парой сапог или же несколькими?
Кемпсли молчал, опустив голову.
– Вы должны ответить, старина, – строго произнес Катчет.
– Кажись, там ходило двое, – выдохнул наконец пастух.
Я заметил, как некоторые зрители с подозрением взглянули на близнецов.
– Однако в моей конюшне была обнаружена лишь одна пара ботинок, – заявил Болейн. – И никто не опознал их как принадлежащие мне. Тот, кто замыслил обвинить меня в убийстве, не стал подбрасывать вторую пару.
Он смолк, давая судьям и присяжным время осмыслить услышанное.
«Если бы только Джон не реагировал столь бурно на выпады Катчета», – вздохнул я про себя.
– Видать, у мастера Болейна имелся помощник, – раздался дребезжащий голос Кемпсли. – И этот помощник забрал свои ботинки к себе домой.
Высказав сие предположение, старик метнул вопросительный взгляд в сторону Вайтерингтона, и тот едва заметно кивнул. Я прикусил губу. Существование подобной вероятности невозможно было отвергать.
– Нам следует поспешить, – заявил Рейнберд. Пробежав глазами лежавшие перед ним бумаги, он взглянул на Болейна. – Насколько я понимаю, все прочие, весьма запутанные показания касаются ключей от вашей конюшни.
– Да, ваша честь. Я хотел бы вызвать в качестве свидетеля сержанта юриспруденции Мэтью Шардлейка.
– Вызывайте, – испустил вздох Рейнберд.
Я встал и направился к свидетельской кафедре. Ощущение было непривычным; обычно в суде я выступал со скамьи адвокатов, а сегодня мне пришлось под огнем любопытных взглядов пройти в центр зала.
Болейн смотрел на меня в некотором замешательстве, словно бы не зная, о чем спрашивать. Однако, взглянув в свои записи, он быстро собрался с мыслями и произнес:
– Сержант Шардлейк, будьте любезны, расскажите суду, что вам удалось выяснить в ходе расследования, которое вы провели, относительно ключа от конюшни.
– В Бриквелле, усадьбе мастера Болейна, имеется конюшня, где содержится лишь одна лошадь, жеребец по кличке Полдень, – начал я, обводя зал глазами. – Это животное обладает весьма буйным нравом и, вырвавшись на волю, способно натворить немало бед. Как уже отмечал констебль, жеребец представляет для людей опасность. Поэтому мастер Болейн всегда держал двери конюшни на запоре. У него имелось два ключа, сделанные нориджским слесарем, к услугам которого он обращался в течение многих лет. Имя этого человека Маркус Снокстоуб.
