– Какого черта?
На цыпочках пробравшись мимо маминой комнаты, я сбежала по лестнице вниз и распахнула дверь. На крыльце стояла Мандей, дрожа от холода, а на ее губах играла безумная улыбка.
– Что ты здесь делаешь? – шепотом воскликнула я.
Она проскользнула в дом, закрыла за собой дверь и отряхнула промокшие кроссовки. Под тонким черным пальто проглядывала моя джинсовая куртка.
– Я знала, что ты уже наверняка проснулась, и не могла ждать. Мне нужно кое-что тебе рассказать!
Она схватила меня за руку и потащила на кухню.
– Слушай, ты же вся замерзла! – сказала я, выворачивая запястье из ее ледяных пальцев и пытаясь стряхнуть ощущение холода, оставленное их прикосновением.
– Ш-ш-ш! Не кричи так.
– И все же – почему ты так продрогла?
Уголок ее губ дернулся вверх.
– Потому что я всю ночь провела не дома.
– В каком смысле? Где ты была?
Она прикусила губу, выдерживая драматическую паузу.
– С Джейкобом Миллером.
– Что?! – вскрикнула я.
Мандей подскочила и зажала мне рот ледяной ладонью.
– Ш-ш-ш… У тебя есть что поесть? Умираю с голоду!
Мы взяли две миски, коробку хлопьев, сахар и молоко, потом на цыпочках пробежали в мою комнату и залезли в палатку.
– Ладно, рассказывай все, – потребовала я, усадив на колено куклу Пинки; по коже у меня пробегали мурашки от волнения.
Широкая улыбка расплылась на лице Мандей, когда она прихлебывала молоко с хлопьями из ложки.
– Вчера вечером я сбежала из дома.
Я ахнула.
– Что, правда? Как ты это сделала?
– Выбралась из окна в своей ванной и спрыгнула вниз.
– Что? И ты не разбилась насмерть?
Она хихикнула.
– Я спрыгнула на мусорный контейнер прямо под окном.
– Ты совсем с ума сошла! Зачем?
Она пожала плечами.
– Он меня попросил. Хотел со мной увидеться.
– Ты что, собираешься сделать все, о чем тебя попросит этот придурок? А если б ты ногу сломала или еще что? Со сломанной ногой ты не сможешь танцевать.
Она закатила глаза и хихикнула.
– Все нормально. Я и раньше так делала… когда приходилось.
«Это странно, – подумала я. – За каким чертом ей нужно было вылезать в окно? Может быть, это были пожарные учения?»
Мандей снова запустила ложку в миску с хлопьями. Ее мысли, казалось, уплыли куда-то далеко – прочь от этого дома, от меня. Я придвинулась ближе к ней.
– Ну? И что было дальше?
Она прикусила нижнюю губу; ее глаза сверкали.
– Он попросил меня заплести ему волосы. Сказал, что хочет особенную прическу, но чтобы при этом никто не присутствовал. Его мама уехала в казино на всю ночь, так что мы были у него дома одни. Я села на диван, а он уселся на пол, прямо у меня между ног. Прикинь, как я нервничала! У меня аж руки тряслись. Но я заплела ему косы. Смотрится дико круто, сама увидишь. А когда я закончила, он включил кино.
Я подалась вперед, стиснув Пинки в ладонях и ловя каждое слово Мандей.
– И что было потом?
Она обхватила колени руками и выдохнула:
– А потом… он поцеловал меня.
– О боже! Типа поцеловал по-настоящему?
– Да, прикинь! Мы лежали на диване, целовались и все такое.
– О господи! – пискнула я, пряча лицо за платьем Пинки. Потом чуть подняла голову. – А что было потом?
– В каком смысле? – ухмыльнулась Мандей.
– Вы… занимались этим… ну, ты понимаешь?
Она озорно усмехнулась поверх ложки с молоком.
– Нет, пусть даже он хотел. Я сказала ему, что не могу, пока он всем не скажет, что я его девушка, и в понедельник мы пойдем в школу вместе.
– Значит, теперь он типа как твой парень?
Она кивнула, широко улыбаясь.
– Да, наверное.
Я снова зарылась лицом в платье Пинки и вскрикнула:
– Ничего себе! – Еще никогда в жизни я так не волновалась. – Минутку, а как же твоя мама? Как ты объяснишь ей, где была ночью?
– Я скажу ей, что была у тебя, – ответила Мандей, пожимая плечами, словно это было каким-то пустяком. – Она ничего не узнает.
Я крепче обняла Пинки. Вопросы так и разрывали меня изнутри. Я даже не знала, с чего начать.
– А как это было – целоваться с ним? Откуда ты знаешь, что нужно делать?
– Это точно так же, как в кино. Когда парень просовывает язык тебе в рот.
– Фу. Звучит… противно.
Она засмеялась.
– Совсем нет. Это приятно. Надо просто расслабить губы и немного приоткрыть рот.
Я подняла Пинки за волосы и принялась покачивать ее из стороны в сторону, обдумывая случившееся и чувствуя, как уколы ревности становятся все более ощутимыми. Она удрала из дома. Она целовалась с парнем. Она делала все эти крутые вещи… и без меня.
Мандей всмотрелась в мое лицо.
– Что такое?
– Я ничего не сказала.
– Да, но ты о чем-то подумала.
Я пожала плечами.
– Просто подумала.
Она закатила глаза.
– Ну же, Клодия! Ты моя лучшая подруга. И никакой парень между нами не встанет.
Я и не думала, что такая вероятность вообще существует.
– Знаю. Я об этом не беспокоюсь.
Она тоже пожала плечами.
– Нам просто нужно найти парня и для тебя.
– Ты же знаешь, что мне никто не нравится, – вздохнула я, сосредоточившись на волосах Пинки.
– Ну и что? Понравится рано или поздно. Я спрошу Джейкоба. Может быть, кто-нибудь из парней в тебя влюблен.
– Ты так думаешь?
– Да. Ты очень красивая. Кто-нибудь из них наверняка засматривается на тебя, но ничего не говорит. Но теперь, когда мы с Джейкобом будем вместе, они наверняка призна́ются.
Я напряглась, сжимая Пинки в пальцах.
– Но что, если они узна́ют… ну, ты поняла.
Мандей сразу стала серьезной.
– Честное слово, не узна́ют. К тому же они такие глупые, что, наверное, и разницы-то не заметят. Им до смерти хочется погулять с тобой, только и всего.
Я прикусила губу, удерживаясь от крика. Мандей похлопала меня по ноге и выползла из палатки.
– Ты куда?
