– Вот почему отель называется «Гранд Крю», – предположил я. – Это моё любимое пиво!
Я не соврал, «Роденбах», который по праву называют Бургундией Бельгии, отличается насыщенным букетом, изысканным кисло-сладким вкусом и долгим послевкусием.
– Да, но я не смогла продолжить дело своей семьи, – она всхлипнула, – я хотела помочь, сделать так, чтобы они там, – она посмотрела сквозь потолок, – гордились мной. Но получилось совсем не так.
Над массивным столом повисла тягучая неловкая тишина. Мадлен словно испарилась, оставив на своем месте неподвижное тело. Она даже перестала дышать, как мне показалось. Я аккуратно отпил кофе и почувствовал от этого еще большую неловкость. Сидеть в тишине я был, конечно, не против, но чтобы она была такой гнетущей…
– Вы знаете, Алекс, я ведь очень богата, – вдруг заговорило бездыханное тело Мадлен. – Я богата и очень несчастна.
Неловкости в происходящем стало еще больше. Познакомиться с богатой одинокой женщиной и даже немного заинтересовать ее – я готов был плюнуть на рецепт вафель. Но то, каким образом Мадлен сообщила мне, в общем-то, очень позитивную новость, меня почему-то не воодушевило. Как надо было ответить на это признание? Я терялся и в более невинных ситуациях, тут же я чувствовал себя как Карпов, которого Каспаров как-то загнал в цугцванг. Сказать ей: «О да, как я вас понимаю»? Даже для меня это было слишком. Встать и приобнять ее? Вариант, без сомнения, очень перспективный, но крайне рискованный. Для него надо было тренироваться в более подходящих случаях. Просто молчать, потупив взор? Да, именно это показалось мне самым подходящим и безобидным.
– Алекс, вы должны мне помочь! Вы знаете толк в отелях и барах. – Интересный вывод, с которым я решил не спорить. – Мне тяжело одной заниматься «Гранд Крю». У меня есть цель, о которой я не могу не думать, но никто не хочет мне помочь в ее достижении.
Она вновь собралась и в голосе появилось одновременно и возбуждение, и решительность:
– Поймите, Алекс, то, что я богата, знают не все. Мне нужно немного помочь. Я совсем одна. Вы можете мне помочь? – Мадлен выстрелила рукой в мою сторону, и ладонь ее чуть не сломала мне пальцы. – Я должна рассказать вам, и мы вместе поймем, как быть.
Такого поворота событий, происходящих со мной за последний час, я просто не ожидал. Я был ошарашен и глоток кофе только усилил это эмоциональное опьянение.
– Да, конечно. Я с радостью сделаю всё, что в моих силах.
Мадлен вскочила, не отпуская при этом мою руку.
– Пойдем наверх, я всё расскажу тебе там, наверху, окей? Пока никого нет, ты должен выслушать меня! Они потом не разрешат мне говорить!
Повинуясь приступу ненормальной (в чем я теперь был точно уверен) хозяйки отеля, я стремительно последовал за ней. Ну, вернее, как последовал… Если быть точным, она просто не оставляла мне вариантов, таща меня за собой. Секс с сумасшедшей? Это же не преступление? За это же не лишат визы? А вдруг она очнется в самый неподходящий момент? Что делать тогда?
Так думал я, волочимый отважной Мадлен к лестнице. «Ну почему в этом чертовом отеле никого нет? Никто не придет? Не принесет круассаны, багеты… ВАФЛИ!!!» Спасение пришло в голову молниеносно.
– Мадлен, а как же Гретта? Она же должна принести вафли!
– Гретта? Вафли? – Триггер явно сработал, и Мадлен ослабила хватку. – Да, она нам будет мешать.
Мадлен отпустила мою руку и медленно ушла за стойку. Десять секунд, которые грозили мне всем – богатством, гибелью, тюрьмой – закончились. В абсолютном бессилии я вернулся за стол.
Мадлен стояла ко мне спиной и, судя по движениям плеч, усердно и медитативно мыла невидимую чашку.
– Они все считают меня ненормальной. И Гретта, и Эрих, и даже мама.
«Господи, как сильно меняется ее голос», – подумал я.
– Никто никогда не мог понять, что жить с этим очень тяжело.
– Расскажите мне, Мадлен, я постараюсь понять Мадлен не поворачивалась, терла чашку. Так продолжалось еще несколько минут, пока она, неожиданно не стала говорить. Теперь голос ее звучал тихо, абсолютно нормально и спокойно. Таким голосом актеры обычно читают аудиокниги – с легкими, ничего не значащими эмоциями.
– Алекс, вы видите на столе ключ от бара? Ну, magnetische sleutel?
Услышав слово «магнитишен», я понял, что магнитный ключ, а скорее всего этот второй на кольце, имеют интересную историю, и приготовился слушать. Мне понравилось, что Мадлен вернулась в нормальное состояние и о последствиях можно было пока не думать. Во всяком случае, до прихода Гретты.
– Да, этот пластиковый?
– К черту пластиковый. – Мадлен на секунду разозлилась. – Я имею в виду второй. Вы знаете, от чего он?
– Нет, но я вижу, что ключ хороший, настоящий.
– Этот ключ от богатства. – Мадлен продолжала терзать чашку. – Которое я не могу получить.
– Да? Расскажите, пожалуйста? Это очень интересно.
Пытаясь снизить накал происходящего спектакля, я пытался вложить в свой голос интонации врачей-психологов, которые слышал в свое время в сериалах. Изображать голосом участие, говоря при этом на английском языке было непросто, но результата я все-таки добился: Мадлен повернулась ко мне, оставив наконец чашку в покое. Вернее, повернулась она не ко мне, а всего лишь в мою сторону. На протяжении всего рассказа она смотрела то выше, то ниже, то сквозь меня. Но ни разу не посмотрела прямо в глаза. Видимо, это и помогла запомнить ее рассказ в точности.
* * *
– Это началось… Господи, шестнадцать лет назад! Мой ребенок мог бы уже учиться в колледже…
Первый раз он забронировал верхний люкс в декабре 2001 года. Я только начала этот бизнес и слабо понимала, что к гостю надо относиться только как к гостю – ничего личного. Он был очень обходителен. Сорокалетний успешный бизнесмен. Настоящий бельгиец, не те, что сейчас шатаются по стране в поисках сильных женщин. Он был высоким, красивым мужчиной, с загорелым лицом и удивительными слегка пепельными волосами похожими на облако. Константин работал в Кимберли, в Южной Африке, и занимался торговлей алмазами. Тогда он приехал на зимний салон Де Бирс на неделю.
Мы подружились. Он обладал очень приятными манерами. Я была гораздо младше его, но никто не замечал разницу в возрасте. Он быстро вошел в мою семью. Почти ежедневно мы все собирались за этим столом, и Константин угощал всех «Роденбахом» и рассказывал удивительные истории о работе, Африке и алмазах. Тот год был очень снежным, и всё это было похоже на рождественскую сказку.
Уехал он за неделю до Рождества, оплатив при выселении номер по самой высокой цене. Я была против, но он настоял на этом, заявив, что его компания привыкла оплачивать дорогие отели. Окей, подумала я, и посчитала месяц по новогоднему тарифу.
