Она крепко обняла его.
— У нас так и не было нашей ночи. Она не продолжалась до утра.
— У нас было несколько часов. И я буду помнить каждую минуту.
— Я жадная. И уже волнуюсь, что ты уезжаешь, а я остаюсь. И сегодня ночью не будем вместе.
И не только сегодня. Они оба понимали, что она имеет в виду не только сегодняшний день.
— У женщин Гилла есть традиция дарить мужчине что-нибудь на прощание?
— Что ты хочешь от меня получить?
— Локон твоих волос. — Киан сам удивился своей сентиментальности и немного смутился.
Но когда Мойра отстранилась, он увидел, что просьба тронула ее.
— Будешь носить с собой? Часть меня?
— Да, если ты пожертвуешь ей.
Она поднесла руку к волосам, потом замерла.
— Подожди, подожди. У меня кое-что есть. Сейчас принесу. — Снаружи донеслись трубные крики драконов. — Ой, они уже готовы. Я спущусь вниз. Не улетай. Обещай, что дождешься, пока я выйду попрощаться.
— Буду ждать.
—«В этот раз», — мысленно добавил Киан, глядя ей вслед.
Укрывшись в тени, Киан внимательно разглядывал драконов, отобранных Ларкином, и людей, которых они выбирали вместе.
Нахмурившись, он посмотрел на ком застывшей грязи, который протягивала ему Гленна.
— Спасибо, но я уже позавтракал.
— Очень смешно. Это бомба.
— Это комок грязи, рыжая.
— Да, оболочка из земли — заколдованной земли, — внутри огненный шар. Если сбросить его сверху... — Она взмахнула руками, издала свистящий звук, потом сымитировала взрыв. — Теоретически.
— Теоретически.
— Я проверяла, но не с высоты полета дракона. Ты должен завершить испытания.
Нахмурившись, Киан повертел в руках комок земли.
— Просто бросить?
— Точно. В каком-нибудь безопасном месте.
— А эта штука не взорвется у меня в руках и не превратит в факел?
— Для этого нужна скорость и сила. Но не помешает подняться повыше, прежде чем бомба взорвется. — Она приподнялась на цыпочки и расцеловала Киана в обе щеки. — Береги себя. Через пару дней увидимся.
Все еще хмурясь, он опустил бомбу в один из карманов упряжи, которую Блэр смастерила для Ларкина;
—Мы будем наблюдать. — Хойт положил руку на плечо Киана. — Постарайся не впутываться в неприятности, пока мы снова не будем вместе. И ты тоже, — обратился он к Ларкину.
—Я уже предупреждала, что надеру ему задницу, если он позволит себя убить. — Блэр ухватила Ларкина за волосы, пригнула к себе и поцеловала. Потом повернулась к Киану.
—Общих объятий не будет.
Блэр ухмыльнулась.
— Согласна. Держись подальше от острых деревянных предметов.
— Это как раз входило в мои намерения. — Он смотрел на Мойру, спешившую к конюшням.
— Я задержалась, — задыхаясь от бега, сказала она. — Значит, вы готовы. Ларкин, береги себя. — Она обняла брата.
— Ты тоже. — Ларкин сжал ее в объятиях. — По коням! — крикнул он и, улыбнувшись Блэр, превратился в дракона.
— Вот то, о чем ты просил. — Мойра протянула Киану серебряный медальон. — Отец подарил его матери после моего рождения, чтобы она сохранила локон моих волос. Я вытащила тот и положила другой.
И заколдовала, как смогла, мысленно добавила она.
Приподнявшись на цыпочки, Мойра надела медальон ему на шею. Потом — ничуть не смущаясь окружающих — обхватила его лицо руками и поцеловала в губы долгим, нежным поцелуем.
—У меня есть еще локоны, и они буду ждать тебя. Так что не делай глупостей.
Киан надел плащ, накинул капюшон и застегнулся. Вскочил на спину Ларкина и посмотрел в глаза Мойре.
— Через два дня, — напомнил он.
И взмыл в небо на золотом драконе. Остальные драконы с трубными криками устремились за ними.
Наблюдая за тем, как уменьшаются и исчезают вдали сверкающие точки, Мойра вдруг поняла, что шестеро, избранных богами, уже не вернутся из долины в замок Гилл как круг.
За ее спиной Гленна махнула Хойту, чтобы он оставил их, затем обняла Блэр и Мойру.
— Ну что, дамы, нужно собираться в дорогу, чтобы вы могли вновь встретиться со своими мужчинами.
16
Он жаждал дождя. Или хотя бы густых облаков, которые прикрыли бы обжигающее солнце. В проклятом плаще было жарко, как в аду, куда он в конечном итоге непременно попадет. Киан не привык к сильной жаре или к холоду.
Превращение в вампира портит человека, подумал он.
Полет на драконе, без всяких сомнений, доставлял огромное удовольствие. Но только первые полчаса. Следующие полчаса можно было любоваться зелеными полями и лесами внизу.
Но когда солнце поднялось повыше и начало нещадно палить, Киан почувствовал себя, будто в сауне, и полет превратился в пытку.
Если бы он был так же терпелив и горд, как Хойт, то до самого конца сидел бы, выпрямив спину и устремив взгляд вперед. Не обращая внимания на невыносимую жару, от которой плоть словно стекала с костей. Но они с братом-близнецом были разными даже до того, как он превратился в вампира.
Киан подумал, что можно попробовать медитировать, но потом решил, что погружаться в транс, сидя верхом на драконе, было бы слишком рискованно. Оставалось ждать, пока солнце поджарит его, словно ломоть бекона, а волшебная бомба, привязанная к Ларкину, взорвется — просто так, ради смеха.
И зачем ему эта глупость?
Ах, да. Долг, честь, любовь, гордость — этот эмоциональный груз, который тянет человека на дно, как бы он ни старался держать голову над поверхностью. Но пути назад уже нет. Это касается и полета на драконе, и переполнявших его чувств.
Боже правый, он ее любит. Мойру — «ученого» и королеву. Скромную и отважную, рассудительную и нежную. Это глупо, гибельно и безнадежно — любить ее. И более реально, чем все, что он пережил почти за тысячу лет.
Киан чувствовал на шее медальон, который она на него надела, — еще один груз. Однажды Мойра назвала его ублюдком, а потом подарила ни с чем не сравнимое счастье.
Нацелила стрелу ему в сердце, а потом извинилась, искренне и смиренно. Наверное, именно тогда он и влюбился в нее. Или заметил.
Киан внимательно разглядывал землю внизу. Хорошие поля с плодородной почвой на склонах невысоких холмов. Богатые рыбой ручьи и реки прорезают леса, в которых резвится дичь. Далекие горы с ценными рудами и мрамором. Топкие болота, из которых добывают торф.
Мойра пронесла через Пляску Богов семена апельсина. Кто бы догадался сделать такое?
