И все у Кларенса опять стало зашибись. Он снова оказался в фаворе у короля (хотя казалось бы!..). По пятницам они вместе выпивали и выводили нестройными голосами песню «Брат ты мне или не брат, рад ты мне или не рад…». Все свое состояние Джордж сохранил, а тут и титул графа Уорика освободился после тестя, царство ему небесное. Граф Уорик – это звучит гордо. Да и владения Бошанов (то есть тещи) к рукам прибрать удалось. Так что все у Джорджа было хорошо, и совесть из-за двойного предательства его по ночам не мучила: как может мучить то, чего нет? А вот зависть мучила.
Завидовал он теперь не только старшему брату, но и младшему. Ричард собрался жениться: младшая дочка покойного Уорика, Анна, овдовела (Эдуард Вестминстерский погиб в бою), так почему бы ей не стать женой герцога Глостера? Кларенс, разумеется, в очередной раз впал в форменную истерику. Еще бы, он надеялся один распоряжаться наследством тестя и тещи (пока еще, между прочим, живой), а если свояченица выйдет за Ричарда, с ним же придется делиться имуществом, он просто так не отстанет. В общем, дальше был целый роман. Анну попытались спрятать, Ричард нашел ее в Лондоне в каком-то доме, переодетую кухаркой, и поместил в святилище церкви святого Мартина, чтобы алчный родственничек подобраться не мог. Потом оба брата кинулись к королю и изложили ему каждый свои аргументы. Поскольку цитрамон в медпункте давно кончился герцог Кларенс уже страшно задолбал даже самого короля, тот встал на сторону Ричарда, и бракосочетание состоялось. Джордж продолжал истерить на тему «Пусть женится, но земли все мои!», но его быстро прищучили и имущество поделили между сестрами Невилл. Тещу, кстати, Ричард к себе забрал, золотой человек. Кларенс, конечно, опять начал орать, что не надо освобождать тещу из святилища, где она скрывалась после поражения Уорика, и не надо отдавать ее под опеку Ричарду. Но утомленный его визгом король пригрозил, что восстановит графиню в правах и назначит Ричарда ее наследником. А кое-кто, не будем пальцем показывать, останется ни с чем: начнет овсянку по акции покупать и ипотеку двадцать лет выплачивать. Если не заткнется.
Джордж, разумеется, заткнулся, но продолжил с удвоенным энтузиазмом копать под обоих братьев. До поры до времени он все-таки как-то держался в рамках. А потом умерла его жена Изабелла. И он тут же кинулся делать предложение Марии Бургундской, единственной дочери и наследнице герцога Карла Смелого, падчерице своей сестры Маргариты. Король же, получив от жены по башке скалкой, предложил Марии другую кандидатуру – Энтони Вудвилла, графа Риверса. Мария обоих перспективных женихов решительно послала в пешее эротическое путешествие. Кларенс по этому поводу очень расстроился, в путешествие не пошел и на всякий случай обвинил Вудвиллов и самого короля в отравлении своей супруги Изабеллы. Потом был обмен любезностями в виде повешения служанки Изабеллы, якобы подкупленной Вудвиллами, и слуги Кларенса. Герцога ботинки окончательно понесли не в том направлении: он обвинял короля в занятиях черной магией и завел старую песню о его незаконном происхождении, опять всеми силами стараясь вывалять в грязи репутацию своей почтенной матушки. Потом попытался устроить бунт в паре графств, но без мудрого руководства тестя получилось плохо. Зато Эдуард, наконец, озверел от такого хамства и повелел арестовать придурочного родственника.
Ричард Глостер, как ни странно, горой стоял за непутевого среднего брата, ходатайствуя за него перед королем. Может, из-за своей религиозности («Каин, где брат твой Авель?» и вот это вот все). Может, представил, как расстроится мама, если один ее сын велит казнить другого. Может, потому что Вудвиллы как раз хотели смерти Кларенса, а Ричард Вудвиллам уже привык противостоять просто автоматически. В общем, он отговаривал Эдуарда от радикальных мер. Но все напрасно. Под давлением Вудвиллов король сам выдвинул обвинение в измене, а парламент признал Джорджа виновным и приговорил к смертной казни.
Джордж был тайно казнен в Тауэре. Поговаривали, что он сам выбрал себе смерть – быть утопленным в бочке с мальвазией. Тут вопрос – кто кого троллил. Если это правда (что вряд ли), тогда Джордж троллил королеву Елизавету Вудвилл, которая предпочитала сладкую мальвазию другим винам. После такой оригинальной казни она якобы резко бросила пить этот напиток. И правильно: пьяная королева – горе в Вестминстере. Если неправда, то народная (и не только народная) молва троллила самого Кларенса, намекая на его пристрастие к алкогольным напиткам, – дескать, только так он и мог помереть, мордой в салате бочке. Бочки тогда действительно были огромные – не только морда, весь человек поместится легко. И при эксгумации тела Кларенса стало понятно, что обезглавлен он не был. Однако это не значит, что обязательно утонул. Что мешало тихо и аккуратно его придушить? Да ничего.
Как бы там ни было, казнь Джорджа только ухудшила и так непростые отношения между Ричардом Глостером и Вудвиллами, что в дальнейшем сильно аукнулось детям короля Эдуарда и фатально отразилось на их судьбе. Эдуард, конечно, хорош: сначала дружил взасос с братцем-предателем, не считая нужным его как-то приструнить, а потом под влиянием родни жены отправил на смерть. То есть опять, как ни крути, он, получается, больше всех виноват. И мы его снова решительно осуждаем. Что, разумеется, не снимает вины с самого Кларенса. Все виноваты. В следующий раз еще кого-нибудь виноватого найдем. Есть из кого выбирать.
Мораль: пить меньше надо, надо меньше пить. И к маме желательно относиться с уважением. А за свои поступки, малыш, надо отвечать, а не сваливать всю вину на какого-то Карлсона Уорика, которого уже не существует. Как-то так.
Женщина и паровоз, или История одного развода
Главная героиня: Екатерина Арагонская, королева-консорт Англии.
Место действия: Испания, Англия.
Время действия: 1485–1536 годы
Нет, я сейчас не про Анну Каренину: все-таки я специализируюсь на исторических сплетнях, а не на литературных. И героиню данной главы звать вовсе не Анной. Анной звалась ее знаменитая соперница, которую тот метафорический паровоз тоже знатно раскатал, вплоть до физического уничтожения. Но у той Анны обстоятельства в определенный момент сложились таким образом, что с рельсов сойти и спасти себя она уже не могла: куда бы ни метнулась, все равно бы снесло могучей и неостановимой силой. А вот наша героиня очень долго сохраняла шансы отойти в сторонку, остаться целой и относительно невредимой и, поставив ладонь козырьком, с интересом наблюдать за дальнейшей судьбой промчавшегося мимо поезда – не исключено, что и за его крушением.
Вот только она довольно своеобразно толковала различные морально-нравственные понятия и религиозные нормы, и это толкование не позволяло ей сойти с места, даже когда от предупреждающего гудка уже уши закладывает, а шлагбаум перед путями давно опущен. Шаг в сторону для нее был предательством Бога и совести, неуважением к памяти почтенных родителей и очернением собственного громкого имени. Имя у нее действительно звучало громко и красиво – Екатерина Арагонская.
Краткое содержание предыдущих серий для тех, кто, может быть, его – содержание то есть – не знает. Екатерина была дочерью Католических королей, знаменитых правителей Испании – Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской, на тот момент очень авторитетных в христианском мире товарищей. И, следовательно, числилась в ряду самых завидных невест на европейском брачном рынке. С детских лет она была помолвлена с принцем Артуром, старшим сыном и наследником первого английского короля из династии Тюдоров, Генриха VII. От такой помолвки всем участникам вроде бы сплошная польза. Католические короли получали союзника против Франции. Екатерина, будучи младшей дочерью в большом семействе, имела все шансы стать королевой, а не какой-нибудь там заштатной герцогиней, когда старшие сестры расхватают всех приличных принцев поближе к дому. А Генрих мог бы укрепить фундамент своей власти и как-то легитимизировать собственную династию, потому что права на корону у него были немножко шаткие. Право сильного, позволившее сесть на трон, это, конечно, хорошо, но лучше всего все-таки выглядеть королем законным. Для этого Генрих Тюдор что только ни делал: то на дочери короля из конкурирующей династии Йорков женится, то старшего сына Артуром назовет в знак преемственности власти от легендарного короля, то вот невесту ему подыщет правильную – чтобы те, кто вякает на Тюдоров, понимали, что это автоматически означает вяканье на куда более древние и сильные королевские династии, поэтому нечего тут.
