Были арестованы Мэннокс, Дерем и несколько придворных дам из свиты королевы. Сама королева должна была оставаться в своих покоях до окончания разбирательства. Она просила свидания с мужем, но Генрих не пожелал ее видеть. Однажды Екатерина вырвалась из своих комнат и побежала по коридору. Она рыдала и громко звала короля, но все было тщетно: ее поймали и доставили обратно. Генрих в это время был поглощен своим любимым занятием: жалел себя.
Но это еще что. Дерем решил, что один на нарах париться не будет, и сдал Калпепера. Теперь речь шла уже не об обмане и сокрытии прошлого, что само по себе могло иметь сильно негативные последствия, а о самом настоящем адюльтере. То есть Генриху впервые за всю его жизнь по-настоящему наставили большие ветвистые рога. И как такой себялюбивый мужчина, как Генрих, должен был отреагировать на такие вот последние известия? Да известно как. Сначала он потребовал меч, чтобы лично зарубить неверную супругу, потом начал плакать и жаловаться. Он не просто пережил предательство, он понял: прошла молодость. Что толку гоняться за призраками, цепляться за какую-то там романтику, когда впереди – старость и болезни? Крушение он пережил, конечно, мощное. Но мы же не будем жалеть человека, который отправил на плаху двадцатилетнюю легкомысленную девчонку?
Можно было и не отправлять. Можно было признать существование помолвки Екатерины с Деремом, расторгнуть королевский брак, заставить сладкую парочку пожениться (так им обоим и надо) и сослать с глаз долой. Но Екатерина упорно помолвку отрицала, говорила, что она настоящая, законная жена короля. Она и связь с Калпепером отрицала: оба они признавались в ночных свиданиях, но твердили, что во время них не делали ничего предосудительного. Кто знает, может, так оно и было (хотя вряд ли). Екатерине не дали даже попытаться аргументированно защитить себя перед судом.
Отрицание помолвки не имело большого значения: если бы было надо, королеве убедительно разъяснили бы, чем она рискует, и добились бы признания в том, что она обещала руку и сердце Дерему. Но, видимо, Генрих опасался, что в случае развода собственные подданные будут ржать над ним, как над легковерным дураком, которого обожаемая женушка сделала рогоносцем. И можно не сомневаться – так бы оно и было. А вот когда юная заплаканная королева поднимается на эшафот, где ей отрубают голову, кровища льется, стройное тело безвольно оседает на солому, – вот тогда всем становится уже не так смешно. На короля уже смотрят не с глупыми ухмылками, а со страхом. Фарс превращается в трагедию. Пусть уж лучше обманутого мужа считают чудовищем, чем ослом.
К тому же не до смеха стало Говардам, которые посыпались с самой вершины, куда им удалось вскарабкаться. Были арестованы вдовствующая герцогиня и некоторые другие представители славной фамилии. Их, правда, вскоре выпустили, но о золотых днях, когда они были в фаворе, можно было смело забыть. Герцог Норфолк, разумеется, открестился от племянницы и демонстративно жалел короля, но, поняв, что причитания не помогут, удалился от двора.
Любовников королевы приговорили к смертной казни, причем Калпепера – к более гуманной, через простое обезглавливание, а вот Дерема – к полному комплекту процедур, предусмотренных для изменников: повешению, четвертованию, обезглавливанию. Дерема король, как ни странно, ненавидел больше, чем Калпепера: мол, это именно он растлил Екатерину, из-за него она стала такой, какой стала, – развратницей, обманщицей и притворщицей.
Екатерина вместе с леди Рочфорд взошла на плаху на лужайке Тауэра. Ну как – взошла… Она была так слаба, что сама взойти не могла, ее почти внесли по ступенькам. Екатерине приписывают фразу: «Я умираю королевой, но предпочла бы умереть женой Калпепера». Вряд ли она ее произнесла, на это нужна была особая сила духа, которой Екатерина не обладала. Всего-то и было у нее – очарование и молодость. Но и этого хватило, чтобы попасть в жернова.
А король… что король? Поплакал, но не очень долго. Во всяком случае, по Екатерине он убивался меньше, чем по Джейн Сеймур. И начал искать новую супругу – на этот раз с навыками сиделки. В его новой жизни это было особенно актуально.
Мораль: вот прямо по тексту песни – «Прежде чем жениться на молоденькой, паспорт свой открой и посмотри». Можно прочитать несколько раз. И даже спеть. Лучше в ванной.
И еще: не пускайте на порог старинных якобы приятелей, которые вовсю пытаются использовать ваши финансовые и жилищные возможности. У вас все-таки не гостиница. Даже если живете в замке и располагаете помещениями. А уж если в двухкомнатной квартире – тем более. Перебьются. А вам спокойнее.
Жена шестая – финальная, или Остаться в живых
Главная героиня: Екатерина Парр, королева-консорт Англии.
Место действия: Англия, Франция.
Время действия: 1512–1548 годы
Ведь вот как бывает? Живешь, живешь, и хорошо вроде живешь, правильно. Но не для себя. Постоянно ты кому-нибудь должен и кого-то бросить не можешь. Вот и отдаешь долги, стараешься, сознаешь ответственность за тех, кого приручил или не приручал, а они сами набежали. И вот, казалось бы, миссия твоя завершена, долги отданы, дети (свои или чужие) выращены и в большую жизнь отправлены, больные благодаря твоей заботе выздоровели или – вопреки твоим стараниям – отправились в лучший мир. Ты понимаешь, что настало время отдохнуть, прийти в себя и немножко пожить для собственного удовольствия. Потому что удовольствия ты на самом деле суетными проявлениями греховной человеческой натуры не считаешь, а очень даже ценишь. Жить хочешь, так сказать, не только для совести, но и для радости. И тут – бац! – вторая смена. Кто-то опять в тебе остро нуждается. И отказаться нельзя. То есть можно, но с неясными последствиями, вплоть до потери свободы, имущества и даже жизни. Причем нужду в тебе нуждающийся обставляет так, словно делает тебе великое одолжение, и тебе остается фальшиво во весь рот улыбаться и прыгать якобы от счастья. А на самом деле – чтобы преодолеть соблазн на стенку тут же полезть от отчаяния. И опять у тебя долг вместо удовольствий. И ты себя спрашиваешь: когда ж я столько задолжать-то успел, Господи? Ну в данном случае, не успел, а успела. Потому что речь идет о финальной жене семейно ориентированного короля Генриха VIII, Екатерине Парр.
В общем, история с пятой женой Екатериной Говард наглядно и доступно продемонстрировала Генриху то, что он до поры до времени не хотел признавать: молодость прошла и вряд ли вернется, сделав исключение для такого уважаемого человека, как король. Он внезапно уже не золотоволосый, полный жизни и обаяния прекрасный принц. И если начать его из себя строить, будет немножко неловко всем. К тому же нога зверски болит, там постоянное воспаление, и смердит так, что приближение короля придворные за версту чуют. И лишний вес замучил, потому что считать калории и соблюдать баланс БЖУ король с детства был как-то не приучен. Да и вообще ограничивать себя не любил – ни в еде, ни в развлечениях. Отсюда болезни, а от болезней – скверный характер, который с каждым днем все больше и больше портился. В сочетании с практически неограниченными королевскими полномочиями это дало потрясающий эффект: Генриха стали воспринимать как настоящего монстра и под руку ему старались не попадаться. Его тиранические замашки достигли своей наивысшей точки. Так что это был мрачный, подозрительный, хитрый, озлобленный и гневливый пожилой дядька, страдающий от болей и передвигающийся преимущественно в специальном кресле, а не на своих больных ногах.
