А тут еще личные мотивы. Семья Борджиа была настолько дружная и сплоченная, что у ее представителей даже женщины зачастую были общие. Вот как, например, Санча Арагонская объединила вокруг себя Гоффредо, Хуана и Чезаре. Вот такие близкие семейные отношения. Просто надо учитывать, что братья Борджиа – особенно Хуан и Чезаре – это наглухо отбитые отморозки, которые в рамках соперничества вполне способны были друг другу горло перерезать без лишних рефлексий и бесплодных сожалений. А уж если принять во внимание их борьбу за благосклонность сестренки Лукреции, которую, как самозабвенно клеветали злые языки, братья любили не только по-братски, то тут уж вообще туши свет, бросай гранату в любую сторону. Ураган страстей, помноженный на фирменный темперамент Борджиа, иной раз давал интересный эффект.
Значит, мотив у Чезаре был. Возможность тоже была. Что мешало Чезаре, распрощавшись с кузеном, догнать брата, повздорить с ним или просто напасть на него без лишних слов? Ничего не мешало. Или на Хуана могли напасть заранее нанятые Чезаре головорезы, а он сам просто наблюдал в сторонке за выполнением задания. Из показаний лодочника следует, что труп к реке привез очень важный синьор. Причем этот синьор явно был настолько богат, что смог заплатить подельникам огромную сумму, чтобы они не позарились на деньги и личные вещи жертвы. А Чезаре Борджиа, на минуточку, входил в первую тройку ватиканского списка «Форбс». Мог бы за деньги пол-Рима перерезать, если бы пожелал.
Косвенно свидетельствует в пользу версии о Чезаре-братоубийце странное поведение самого папы римского. Первые три недели он был полон решимости отыскать негодяя, дерзнувшего поднять руку на его любимого сына, и всыпать ему лично таких звездюлей, чтоб до повреждений всех внутренних и внешних органов и летального исхода, и тщательно следил за ходом расследования, не упуская ни одной детали. На двадцать первый день резко потребовал закрыть дело и сдать в архив. Все. Забыли. Не было никакого Хуана, никакого убийства, никакого убийцы. Такой финт ушами наводит на всякие интересные мысли – например, что папа узнал (или хотя бы заподозрил), кто убийца, но наказать его не смог или не захотел. Кто же был этот неподсудный самому папе римскому и могущественному руководителю мафиозного клана гражданин? Делла Мирандола или еще какой оскорбленный муж/отец? Не смешите меня. Этих бы тут же в асфальт закатали, не моргнув глазом. Живыми бы в землю закопали и надпись написали в назидание остальным. Логично предположить, что убийца – кто-то свой, кто-то папе очень близкий. А кого папа мог бы не наказать за убийство своего ребенка? Только другого своего ребенка.
Логично? По-моему, логично. Но, если постараться, можно придумать другое объяснение решению папы закрыть дело. Может, он получил письмо. А может, принял таинственного незнакомца, который от имени пославших его серьезных людей сказал примерно следующее: пап, ну ты же понимаешь, что это жжж неспроста? Мы хотели тебя предупредить, а поскольку мы не в фильме «Крестный отец», мы не стали тебе в кровать отпиленную лошадиную голову подбрасывать. Тебя этим не проймешь. Вот мы и были вынуждены на примере Хуана наглядно продемонстрировать, что бывает с теми, кто нам дорогу переходит. А ведь у тебя еще Чезаре есть, Лукреция – славная такая девочка, жалко, если безвременно помрет… Да и за весь Рим ты в ответе. Что, хочешь, чтобы было как в Неаполе? Войны хочешь? Будет тебе и белка, и свисток, и резня с масштабными жертвами, если не прекратишь наглеть. Думай, папа, думай.
Вот только кто были те серьезные люди, которые посмели в такой форме противостоять самому его святейшеству? Орсини? Их, конечно, слегка нагнули в ходе неаполитанской войны, но все же не до такой степени, чтобы они головы поднять не могли. Или Колонна, которые вроде бы с папой примирились, но не перестали быть одной из могущественнейших в Риме криминальных группировок. Или из-за границы какие-нибудь деятели, с которыми папа был на ножах. Если нашлись такие влиятельные личности, то папа, будучи дипломатом, должен был их условия принять, а не лезть в бутылку. Ибо бесполезно.
В связи с такой версией в другом свете предстает тот факт, что труп Хуана не был ограблен. Ведь если Чезаре заказал Хуана с целью в будущем занять его место, то для него логично было бы симулировать ограбление, чтоб вопросов не осталось. Может, Чезаре об этом просто не подумал. А может, деньги, кинжал и дорогую одежду убийцы не взяли специально, чтобы на ограбление не было похоже. В целях устрашения. Своеобразный месседж папе. Так или иначе, наличие ценностей подразумевает, что не мелкая шпана поработала. Убийц надо искать на высоком общественном уровне.
Еще одно обстоятельство: папа отдалился от Чезаре и долгое время не стремился ни видеть его, ни разговаривать с ним. Даже когда Чезаре в качестве папского легата отбывал в Неаполь на коронацию тамошнего короля, папа с ним не простился и ценных инструкций по поведению за границей давать не стал. Закрылся в спальне и табличку вывесил «Do not disturb». Может, все же считал Чезаре убийцей. А может, находился не в той кондиции и не в том психологическом состоянии, чтобы радостно обнимать одного сына, когда другой сын, причем любимый, мертв.
Мечты сбываются, и из смерти брата Чезаре свою выгоду вроде бы извлек. Он получил желаемую должность гонфалоньера, это правда, но получил он ее только через пару лет, когда сдал кардинальскую сутану по описи в папскую кладовую. Герцогство Гандийское, разумеется, не получил, потому что там был наследник – малолетний сын Хуана. Но Чезаре по этому поводу не сильно убивался, зачем ему та Испания, когда в Италии открылись очень соблазнительные перспективы: и богатство, и власть, и реализация полководческих талантов. Может, надо было подождать, пока Хуан, заскучав от трудной работы гонфалоньера, уедет в Испанию по месту прописки и не будет путаться под ногами, тут-то и выхватить знамя и разные римские знаки отличия у него из рук? Если, конечно, Чезаре убийца. Кстати, вдова Хуана, Мария Энрикес, не сомневалась в его виновности и писала письма во все инстанции, в том числе Фердинанду Арагонскому и Изабелле Кастильской, требуя независимого расследования. Это ж, говорит, что такое получается: испанских грандов выпиливают, как хотят, за границей, а властям и дела нет? Получала формальные отписки – дескать, уважаемая гражданка Мария Энрикиевна Энрикес, для возбуждения уголовного дела нет оснований, всего доброго, до новых встреч. Кому это надо вообще, пусть у себя в Риме разгребают.
Вот такой итог. Папу после смерти Хуана знатно переклинило, и он решил реформировать церковь и бороться с коррупцией (совсем уже!). А также ограничить доходы и расходы церковных иерархов, запретить им иметь любовниц и вступать в однополые связи. В общем, замутил акцию с кодовым названием «Пчелы против меда». Посадили даже бывшего личного секретаря папы, который занимался подделкой булл и иных документов. Это уж вообще какой-то подрыв устоев и основ делопроизводства в стиле Борджиа. Но потом папа понял, как выкрутить посадку секретаря в свою пользу: раз столько документов подделали, то теперь можно любой юридический документ, существование которого тебе не выгодно, объявлять фальшивым и никаких обязательств по нему не нести. Эврика! Кардиналы облегченно вздохнули: кажется, папу слегка попустило, в себя приходит. И верно, скоро Александру надоело играть в исправление морального облика строителей коммунизма своих коллег, а уж борьба с коррупцией – это явно не по его части. Руки-то помнят, как все делается. Так что забил папа на прогрессивные реформы и приступил к решению действительно важных повседневных задач. Вот хотя бы – как дочь от супружеских уз освободить, при этом не травя зятя крысиным ядом? А? Ребус-кроссворд!
